Смородиновый лес
Шрифт:
Зачерпнуть раньше твоих слов.
Городов жилых и проезжих сёл
затвердить географию набело.
Как шуршит в кедрах глухой дождь,
как бежит по коже капля воды…
Называя: брат, понимать: ложь,
но честней прочих её ходы.
Как блестит в дебрях волос — соль,
как красно солнце с изнанки век, —
повторять этот язык вдоль,
поперёк, насквозь и врасплох, в разбег…
Как
как шатает бешеных дрожь земли.
Как другие пили тебя до дна!
И о тех, которые не могли…
Я бегу выиграть сей звук —
древний космос полон муры, туфты! —
но его джаз-бэнд о тебе вдруг,
и гремит во мне потому что — ты…
Я шепчу, и ветер ерошит ворс
дыбом вдоль хребтины тянь-шаньских гор;
я хочу, чтоб он и в тебя врос,
золотой септический септаккорд, —
чтобы ты слышал в нём ноту Si
и в её синь пропадал, спасён
из песков-льдин-неводов, и
чтоб хотел знать обо мне — всё.
ПИТЬ
Ты ведь не знаешь, чтО там.
С первого же глотка
лопнут горячим потом дойные облака.
Осы сосковых зёрен, бёдер нагар/прострел,
голос твой станет чёрен, станет зрачок твой — бел.
Встанешь, шагнёшь по шпалам, даль это сталь колен.
Путь развернётся алым, зелень плеснёт из вен.
Две поднебесных нити снижут желток и синь.
Разве же ты — не птица? Только беги! Неси
дробью безумных пяток, мельницей ног и рук —
нерастворённый запах, неотражённый звук!
Скорый по взлётке рельсов, выше-гляди-сметёт!
Веткой срывая время, навзничь листая — всё:
та, что ещё разлюбит, вновь первый раз с тобой…
Станут слюдою губы и шоколадной — боль…
Канет закат на блюдце, выплывет в бирюзе
дом, где тебя дождутся, где одному тебе
дальний ночник крылечка — ближе, теплее…
НЕТ!!
Это — ослепший встречный!.. И — оборвётся свет…
…Чашка с отбитым краем, трещинная змея.
Что в ней? Сама не знаю, яд или просто — я…
ЧИТАТЬ
…по обрезу слов — босыми подушечками безымянных,
через абрис снов — осмелевшим кончиком языка,
от верблюжьих колючек кириллицы до лоскутка дыхания,
просыпая в кофе (Корфу?) пробелы —
Сахару сахарного песка…
…между выпуклых строчек вен,
виннокрасных родинок двоеточий :
сняв ненужную
полями за склейку ресниц ведя —
то ла(донно) вдоль корешка, то ли лодочкой-оморочкой, —
но на слух тебя, и на вкус тебя, наизусть — тебя…
ДОРОГА НАД
Котёнок-неженка вдох и мех,
а млечное блюдечко горячо!
И гжель боди-арта — на самом дне
в тебе, не дотронувшемся ещё.
Дорога над ненасытна ввысь
раскинув в стороны облака,
и след самолёта широк как кисть
во мне, не дотронувшейся пока.
Светлы на белой ночи холста,
зажмурясь ляжем в едину тьму,
друг друга по родинке прочитав,
друг друга по буковке расстегнув
до дня, дымящегося рекой,
кошачьей шёрсткой в карандаше,
друг с друга выпитым молоком —
до нас, дотронувшихся уже…
В АФИНАХ РОЗОВЫХ
«В Афинах розовых дома — стихи. Заметила?
В них камешки неравного размера
друг к другу жмутся, чудом образуя
и стены, и карнизы, и проёмы —
оконные, дверные, слуховые —
таких воздушных ровных очертаний,
что вздрагиваешь каждый раз, не веря,
и улыбаешься одновременно… Не вдвоём, но
и не совсем уж врозь мы любим сами
словцо прикладывать к словцу: вдруг прирастёт и
пошевельнётся, и пойдёт гулять, и вынет
счастливую монетку… Неразумно,
но как легко! Покатится по кругу —
за край небесного ковра. Ни зги, ни трещины…»
Так мы порою пригнаны друг к другу,
ночной. Лукавый Одиссей, горячий грека.
АЭРО
…тенью скользя-задевая спящие города
движется самолёт медлительно как всегда
мошкой ползёт упрямой к рассвету да-
льние уносит страны в глазах вода
с неба а в коже жар задержался там-
тaмы крови в далёком где-то ещё но сам-
о!лёт возвращается и крыла-
ты и я и новая жизнь легла
завтрашняя на огни на земные ран-
ние и утро сквозь тучи краснеет нам
ли про него придумать летит когда
тенью скользя-задевая спящие города…
БЕССОННИЦА
Совы… бесовские и невесомые,
вспомнятся: дрёмой плывёшь, но — коготь