Смородиновый лес
Шрифт:
Гизелла нежна обожжённо, а сальса опасная длится.
И тянутся ветви лесные к рукам её с гжельского блюдца.
Гизелла поёт. Шёлк и перец, торнадо и краеш-
ком — сл(ад)кая соль-не-просыпь из ресниц ошалелых!
У клетки витой, золо(той) есть открытая дверца — Гизелла;
Гизелла, Гизелла!.. — терзать твоё имя, пока обнимаешь…
Глаза: оп(рок)инутый обморок, лава и лёд их…
3
Нечаянный
но он для тебя, о тебе лишь. Вот так с утра
покажется: рядом, руку лишь протяни,
и тянешь руку, и вздрагиваешь — вчера!
То памятной мяты уменье всплывать, тонуть,
кру(жить)ся чаинками, ткаться в узор ковра —
в глазах у идущих мимо теперь не хватает чуть-чуть:
гречишного мёда Ташкента, нью-йоркского серебра…
…И снится: гитара — пламя, а голос — волна (война!),
прозрачная рыбка — сердце, и пальцы — кривой коралл,
а моря опять не выпить, а надо до дна, до дна,
и слух уже не отнять, и век не сомкнуть, и стран-
но вдруг смешаю в ладонях — тебе, тебе:
три лёгких слова, слезинку хмеля, смешинку дня…
Дотронься кубиком льда до трещинки в нижней губе
и ты почувствуешь, как я целую тебя.
ПРОЗРАЧНЫ…
1
А вот: налегке-отвлекаясь-хотя-бы —
когда холодок или смотришь насквозь,
я вдруг представляю что это сентябрь,
прозрачный и утренний, тонкая кость:
…в чуть ро[зов]ом платье, ласкающем спину,
скользящем и с чёрною лентой-змеёй…
Но нет — понимаю едва половину
из буквиц-осколков в ночи надо мной,
а сколько ещё их найти, обнимая, —
ладонь как зрачок и зрачок как ладонь!..
И лента по полу… а впрочем, не злая…
(а лава внутри хр[уст]аля и не тронь)
2
у огня —
острые края.
лучше не трогай.
иди своей дорогой.
от воды —
холодные следы.
глубоко не лезь.
по краешку, здесь.
мутный горизонт.
ушёл чёрный зонт.
остались вдвоём
костёр под дождём.
утонем? сгорим?
дым…
3
Прозрачны твои колени,
стеклянны твои шаги.
Тату полуденной тени.
Зрачки полночной реки.
И ты ещё раньше знала,
кем стану тебе (позволь):
и вкус моих губ был — алый,
а цвет — карамель и соль…
СКУЛЬПТОР
Тяжкой
трещиной рта в слюде.
Жаркой иссохшей глиной
скалы брели к воде.
Долго — легла усталость
облаком на откос.
Ночь широко плескалась
в реках твоих волос…
Сажей лилось по жилам:
зябкой блестеть р(осой),
стёртым кружить винилом,
гнутой сшивать иглой
чудный, чужой, внезапный
левобережный пульс,
влажный как вдох, по капле —
мимо, не выдав вкус…
Снилось: ле(пить) на ощупь,
слепо вбирать чер(ты),
сон — значит можно проще-
нья не хотеть, шестым
слухом, чутьём к прорехам
звёздных медвежьих шкур
вспыхнуть — ножом и эхом!
кромкою льда во рту…
Небо горело стужей,
кралась краями тень,
правил резец всё глубже,
ноготь луны задев,
острые козьи тропы —
в самый зенит почти…
Мимо? И мим протопал
тапками, отпустив
красный закат усмешки,
вкривь, за рельефы лиц.
Скульптор — незряч, конечно.
Не разжимай ресниц.
НЕ ЗИМА
август. веранда. чай с бергамотом.
красная цинния. жёлтые листья
в ярко-зелёной траве. самолётный
след через бледное небо. таинственный
жук-древоед тихо тикает в ножке
гнутого временем венского стула —
не антикварного, видимо, всё же:
розы — засохли, блажь — не уснула.
авиашоу длится за кадром,
за горизонтом качает деревья…
блажь? это нерв через кривду и правду,
прочно приручен, но честно алеет:
по мановению? нет, не удержишь!
холод — и «боинга» страстная поза!..
…август — интрижка курортная между
ромовой бабой и дедом морозом.
СПАТЬ
ребёнок внутри шевельнулся — и спать
в своей округлившейся мягкой кроватке.
а сердце стучит то под левой лопаткой,
то где-то на ветках, где осы звенят…
а сверху соседи бросают в траву
с балкона пустые бутылки от пива, —
вот так и живём, вот так и живу:
бездумно, по-летнему, небережливо…
кто скажет, что завтра? кто вспомнит вчера?
что линия жизни двоится, не скрою!
(бутылка опять пролетела. одна.
упала.) а сердце — оно не моё и
то тихо блестит, как луна сквозь листы,
то вдруг рассыпается в ночь светляками…