Смотрящий по России
Шрифт:
— Самую малость, — болезненно скривился Гоша. Кому как не ему были известны методы убеждения Тарантула.
— А то знаешь, я начал как-то беспокоиться. Все-таки мы с тобой не чужие. Как-никак ты же под моим началом ходил. У тебя на башке кровища запеклась. Череп-то не проломан? — сочувственно поинтересовался Константин Игоревич.
— Ничего, выдержу.
— Тебя нужно немного подлечить, приложить к ране что-нибудь прохладное. — Тарантул рассеянно похлопал себя по карманам. — Куда же я его подевал? Ах, вот… кажется, отыскал, — вздохнул он облегченно. Сунув руку в карман, он вытащил кастет. Аккуратно вправив в него костяшки пальцев, сочувственно сказал: — Если этот предмет приложить к больному месту, да еще со всего размаха, то он враз приносит очень большое облегчение. Сам-то ты как думаешь?
— Не уверен, — тихо проговорил Гоша.
— А ты со мной согласен? — вдруг повернулся Тарантул к стоящему рядом Виктору.
Тот лишь вяло повел плечами, дескать, приходилось встречать и более эффективные методы, но если нет ничего подходящего, тогда сойдет и это.
Не дожидаясь ответа, Тарантул резко, с коротким замахом тюкнул свинчаткой в лицо Гоше. Голова парня бессильно откинулась в сторону, а из разбитых губ на светло-коричневую рубаху брызнула кровь.
— Сосредоточься, я люблю, когда меня внимательно слушают. От этого напрямую зависит, понимаешь ты меня или нет. Итак, меня интересует, где сейчас находится Тимофей Егорович Беспалый. — Голос Тарантула был деловым, отсутствовал даже намек на какую-то личную неприязнь. Как говорится, ничего лишнего, только дело.
— Я не знаю, о чем ты говоришь, — в отчаянии воскликнул Гоша. На его губах появилась кровавая пена. — Он меня оговаривает!
— Вот, значит, как оно складывается. Жаль! Следовательно, ты до конца не осознал, с кем имеешь дело. Тебя похоронить целехоньким или все-таки разрубить на куски? Лепила, ты взял топор? — посмотрел Тарантул на одного из спутников, коренастого широкоплечего парня.
Тон, с каким были произнесены эти слова, насмешки не подразумевал.
— Все здесь, — охотно откликнулся Лепила, приподнимая темно-зеленую сумку.
— Видишь, как все складывается, — спокойно сказал Тарантул. Он смотрел в глаза Гоше с доброжелательной улыбкой. — Ладно, не будем тянуть время. Сделай ему сначала укол, а потом отрежь голову. Ну, чего ты стоишь?! Я, что ли, Лепила или ты?!
Гоша попытался подняться:
— Послушайте, вы совершаете ошибку.
Резко вскинув руку, Виктор ударил Гошу в подбородок, и тот, опрокинувшись в кресло, как-то нелепо задрал ноги кверху.
— Держи его, только покрепче! — приказал Тарантул.
Виктор с напарником надавили на плечи бывшего коллеги.
— Ну, чего стоишь! — прикрикнул Друщиц на Макса. — Ноги ему держи!
Макс крепко вцепился в ноги Гоши.
Коренастый действовал неторопливо, вытащив из кармана скотч, он уверенно заклеил рот Гоши. После чего, порывшись в сумке, извлек шприц.
— Руку держи, — сказал он.
Гоша яростно вырывался, пытался перевернуться на живот, но трое мужчин крепко держали его извивающееся тело.
Тарантула, казалось, не интересовало происходящее, он подошел к стене, где были развешаны фотографии, понимающе покивал, потом сказал:
— У тебя здесь душновато, Макс. Можно было бы и форточку открыть.
Лепила надавил на поршень шприца и, когда, рассыпаясь, вверх брызнула струйка, удовлетворенно кивнул. Лицо постное, совершенно ничего не выражающее, оно и понятно, человек выполняет рутинную ежедневную работу. Умело нащупав вену, он воткнул иглу и медленно принялся вводить дозу скополамина.
Тарантул, неожиданно развернувшись на каблуках, поторопил:
— Давай побыстрее!
— Быстрее нельзя, — возразил «эскулап», не отрывая взгляда от шприца. — Может случиться остановка дыхания.
— Для меня он одномоментный материал, пусть скажет то, что нужно, а там пускай загибается.
«Эскулап» понимающе кивнул. Гоша, вцепившись в подлокотники, взвыл. Выдернув шприц, коренастый аккуратно запаковал его в коробку. Настоящие профессионалы — ничего после себя не оставляют. Похоже, что быть смертоубийству. Не прошло и двух минут, как Гоша неожиданно размяк, распластал конечности и закрыл глаза.
— Пускай немного поспит, надо работать в фазе пробуждения, — посоветовал коренастый. Судя по его тону, он знал, о чем говорил.
— У меня нет времени, — заметил Тарантул. — Он попал не в богадельню. У меня имеются еще планы на сегодняшний вечер, и я не собираюсь сидеть в обществе этого кретина! Буди! — повернулся он к Виктору.
— Понял! — тот сделал небольшой шаг вперед и влепил пленнику хлесткую пощечину. На уснувшего Гошу оплеуха впечатления не произвела, только голова мотнулась в сторону. — Просыпайся, тварь! Кому сказано! — стиснул Виктор зубы. Следующая пощечина была еще более хлесткой. На щеке остался след от ладони. За ней последовала вторая, третья, и только после этого Гоша вяло разлепил веки.
Он непонимающе смотрел на обступивших его людей, явно никого не узнавая. Весь его вид как бы говорил: «И кому это потребовалось меня будить?!» Через минуту его лицо начало приобретать осмысленное выражение. Узнав Тарантула, он благодушно заулыбался. Затем перевел взгляд на Макса. Лицо его лучилось самой настоящей радостью, словно он повстречал закадычных друзей, с которыми не виделся долгое время.
Тарантул повернулся к коренастому:
— Это нормально? Что-то я его не узнаю.
На лице Лепилы мелькнуло нечто напоминающее улыбку, которая тут же пропала под немигающим взглядом Тарантула. Босс говорил о серьезных вещах, а потому желал получить столь же серьезный ответ:
— Вполне. После скополамина следует именно такая реакция. Я ему вколол большую дозу. В данный момент он расслаблен и расположен ко всем. Сейчас нужно использовать момент его пробуждения. Все внутренние преграды сметены, он способен рассказать даже то, что глубоко прячется в его подсознании.
— Вот и отлично! Вижу, что разговор предстоит интересный. — Тарантул придвинул стул и уверенно сел, закинув ногу за ногу. — Ты узнаешь меня? — доброжелательно спросил Константин Игоревич, улыбнувшись. Когда того требовали обстоятельства, то он умел быть очень обаятельным.