Смотрящий за Галактикой: Вступить в клан

Кот Дмитрий

— Ты убил Киу? — спросил я.

А крысоголовый не нашел ничего лучше, чем сказать, чтобы я убирался прочь, если не хочу той же участи. Между нами было расстояние шагов в десять. Я замедлил время, когда крысоголовый еще говорил. Я видел, как медленно двигаются его тонкие губы, время от времени обнажая мелкие клыки, как морщится его длинный нос и шевелятся острые уши. Рука, как обычно, сама нашла цель. Он еще не закончил говорить, а палка уже торчала из его груди. Крысоголовый захрипел. Глаза его затуманились, изо рта хлынула пена, а руки судорожно вцепились в палку, в безнадежной попытке вытащить ее. Издав серию предсмертных хрипов, крысоголовый свалился замертво. Его собратья на некоторое время словно застыли. Они просто не могли поверить, что один из гуманоидов

пришел, убил их главаря, а теперь не бежит сломя голову к своим, а стоит на месте, вызывающе смотрит на них и, кажется, не боится. Впрочем, оцепенение быстро спало — они, конечно, бросились на меня, но я был на чеку, а программы убийства все еще работали безотказно. Я был быстрее и точнее их — нанес раны по крайней мере четверым, прежде чем отступить к стене. Я стоял у стены и сжимал нож, с которого капала свежая кровь. Крысоголовые стояли полукругом — на них снова напало оцепенение. У некоторых из них были палки, но они не спешили нападать. После мне рассказали, что я порезал всех их вожаков, и что один из них позже умер. На этот раз оцепенение крысоголовых продлилось дольше прежнего. А когда оно закончилось… они разошлись. Избегая глядеть на меня, они пошли в свой барак. Всё произошло так, словно они увидели во мне что-то… чего я и сам никогда не видел, да и навряд ли хотел бы увидеть.

А я так и пошел в свой барак с обнаженным ножом. Те из посельчан, что встречались мне на пути — шарахались в стороны. В бараке я лег на свою полку и долго молча лежал. Как же мне надоело всё это! Хотелось сбежать в степь. Или напасть на крабовидных, захватить вездеход и оружие, а там видно будет. Но мысль это была ленивая и ни к чему не обязывающая.

Когда наши вернулись из степи, то сперва все загорелись — идти и бить крысоголовых за Киу. Все жаждали мести. А я сказал, что всё уже произошло. Что бойни не нужно, убийца Киу мертв, и пусть всё на этом закончится. И они не пошли мстить.

А на следующий день случилось чудо. Мы, как обычно, ходили по степи и собирали джу. Зеленухи шлялись поблизости, подвывали и плотоядно посматривали на нас. День был как день, самый обычный — серый и мрачный. Я был сильно не в духе после случившегося. Было жаль Киу, и было непонятно, чем всё же закончится ситуация с крысоголовыми, которые отнюдь не были склонны ко всепрощению. Что последствия будут, у меня не вызывало сомнений.

И тут произошло то самое чудо, о котором я говорил. С неба, из толстого покрывала облаков, со свистом и воем рассекая воздух, свалилась чуть ли не нам на головы самая натуральная летающая тарелка! Она была метров двадцать в диаметре, серебристая, сверкающая яркими огнями… Она была нездешняя и как будто даже неуместная в этом унылом месте — реальный пришелец! Все присутствующие — в том числе и я — потеряли дар речи. Мы ошеломленно рассматривали ее, любовались с каким-то религиозным восторгом. Она была из свободного мира, из того самого мира, который мы уже начали потихоньку забывать, да уж и почти забыли! Она прилетела — свободная, может и улететь — свободно и ни у кого не спрашивая разрешения, а те, кто сидит внутри этого серебристого диска — плевать хотели на крабовидных, на барак и сборы джу… Мысли лихорадочно метались у меня в голове, а тем временем люк распахнулся и из него выпрыгнуло существо, невиданное мною ранее — четырёхногое и двурукое, длинная голова с толстой шеей располагалась на бочонкообразном теле. Мы взирали на него с благоговением, словно это был спустившийся с небес ангел! Впрочем, он и был почти ангелом для нас!

Этот самый четвероногий ангел в свою очередь внимательно рассматривал нас, а затем задал вопрос, который заставил меня вздрогнуть.

— Есть ли среди вас тот, кто зовется Ал Кес?

Признаться, первой мыслью было, что кто-то из моих врагов послал этого «ангела» чтобы расправиться со мной. Но я отогнал прочь эту мысль.

— Я! — сказал я, делая шаг к четвероногому. — Я — Ал Кес. А кто вы?

Четвероногий внимательно рассмотрел меня, а затем сварливо спросил — долго ли я собираюсь вести разговоры здесь, посреди степи, в месте,

где небезопасно? Лично он, четвероногий, не хочет задерживаться здесь ни единой лишней минуты! А поэтому, пожалуйте, господин Ал Кес, внутрь предложенного транспортного средства, мы отбываем!

Ликование охватило меня. Я одновременно верил и не верил в происходящее.

Глава 20

Первым порывом было броситься к спасительному люку, да побыстрее, пока крабовидные не пронюхали… Но… мои сотоварищи стояли и смотрели на меня и на моего освободителя. Молча. И что-то было в этом молчании… они присутствовали при чуде, которое случилось не с ними, вот в чём дело. Сейчас я запрыгну в люк, корабль взлетит, и я буду свободен. А они останутся здесь… Многие до конца жизни, а некоторые и ещё дольше. Это всё пронеслось у меня в голове в какое-то мгновение. Я помедлил. Четвероногий издал звук, напоминающий нетерпеливое ржание.

— Ал Кес, — заговорил он возмущенно, — долго ли вы будете ещё…

— Погоди, — перебил его я. — А они? Что будет с ними? — Я кивнул на поселенцев-гуманоидов, моих соседей по бараку.

— Понятия не имею, — сварливо сказал четвероногий. — Внутри места на одного, мне уплачено за одного! За того, который Ал Кес! Это всё что я знаю!

Признаться, выбор был невелик. Бросить товарищей по несчастью и свалить, коль скоро подвернулся случай. Или же благородно отказаться. Остаться здесь. Собирать джу до конца дней своих, который может наступить в любую минуту. Сожрут зеленухи или подловят крысоголовые, которые определенно точили на меня зуб за порезанных вожаков… Нет. Любой воспользовался бы шансом. Но мне не хотелось улететь просто так…

— Так мы летим или нет?! — гневно произнес четвероногий.

— Тебе заплатили за меня? За то, чтобы вытащить меня отсюда? — спросил я.

— Заплатили, — подтвердил четвероногий язвительно. — Заплатили, чтобы вытащить, а не чтобы разговаривать глупые разговоры посреди степи!

— Хорошо, — сказал я. — Сними вот эту штуку, — я кивнул на плазмомёт, который висел у четвероногого на боку. — Те, кто заплатил тебе, компенсируют его цену.

Четвероногий нехотя стянул плазмомёт и протянул мне.

— И пистолеты! — потребовал я, обнаглев.

Четвероногий гневно сверкнул глазами, но протянул мне два пистолета.

— Внутри оружие есть? — спросил я, кивая на корабль.

— Ничего нет! — заверил четвероногий, явно стараясь быть убедительным.

Ну что же. Пусть так. Три ствола — это неплохо. Можно дать бой крабовидным и постараться захватить их базу. Хотя бы попытаться.

— Вот, — сказал я, протягивая стволы своим товарищам по несчастью. — Распорядитесь ими правильно. И, прощайте!

Я пожал руку каждому. Нет, я не испугался, что получив стволы, мои собратья по поселению положат тут же и меня, и четвероногого, захватят корабль и будут таковы. Каждый из них имел свой кодекс чести — порой странный и дикий, но самый настоящий. Мы спали рядом и сражались плечом к плечу в драках, прикрывали друг друга от зеленух… Многие из поселковых гуманоидов были натуральными злодеями, но всё вышесказанное было для них важно. Так что, я совершенно не боялся, как, к слову, и четвероногий, который больше сожалел об оставленном оружии, нежели боялся нападения — по-видимому, он тоже неплохо разбирался в кодексах чести галактического преступного элемента.

После трогательного прощания, я наконец-то влез в спасительный люк, и оказался внутри корабля. За мной последовал и мой спаситель. Нужно сказать, что четвероногий не солгал. Повернуться внутри этой «летающей тарелки» было затруднительно даже двум не очень крупным существам. Нагромождение какой-то аппаратуры, ящиков, странных предметов, о назначении которых я понятия не имел — и всё это в теснейшем круглом отсеке, имевшем в диаметре не больше семи метров.

— Наконец-то! — торжественно провозгласил четвероногий. — Закончены пустые разговоры в степи! Мы отправляемся!