Смута
Шрифт:
О том, что в стране начался «культурный ренессанс», партградцы узнали из передач западных радиостанций («голосов»), которые буквально стали захлебываться от восторгов по поводу свобод, предоставленных горбачевским руководством деятелям советской культуры. За это в Советском Союзе перестали их глушить. Жителям Партграда показали несколько на редкость плохих фильмов, которые якобы (согласно «голосам») были шедеврами киноискусства, за что были запрещены реакционным брежневским руководством. Затем в книжных магазинах появились не менее скверные книжки, которые, согласно тем же «голосам», были шедеврами литературы, за что были запрещены тем же реакционным брежневским руководством. Партградским театралам представили право самим определять свой репертуар и устанавливать цены на билеты. В первую неделю ранее пустовавшие театры наполовину заполнились зрителями, хотя цены на билеты увеличились вдвое. Проводники горбачевского курса возликовали. В газетах появились огромные статьи с дифирамбами мудрому решению ЦК. Но в следующую неделю театры опустели совсем. Партградцы, убедившись в том, что ранее запрещенные спектакли были
Аналогичная ситуация сложилась для партградских художников. На их выставки жители города перестали ходить совсем, поскольку они еще не доросли до западных «измов», ранее запрещенных и недавно разрешенных в Партграде. О продаже картин и думать нечего было, так как основными покупателями произведений изобразительного искусства были государственные учреждения и предприятия, которые предпочитали портреты вождей и знаменитых граждан страны, и сцены из трудовой и боевой жизни общества. А иностранцев, которые могли бы за валюту скупать мазню партградских модернистов и авангардистов, в городе тоже не было. Тогда партградских новаторов решили послать с их мазней на Запад вслед за театром. И там они имели бешеный успех.
Наконец, писателям разрешили создать независимый кооператив с правом издавать книги по своему усмотрению. Кооператив попробовал издавать сочинения партградских писателей, которые якобы были написаны еще в брежневские годы, но были запрещены. Прочитав две-три книжонки такого рода, партградцы пришли к выводу, что в свое время правильно поступили, запретив эту белиберду. И перестали их покупать. Тогда кооператив начал печатать западные детективы и порнографию. И дела его пошли успешнее. Затем при кооперативе открыли столовую, в которой по сносным ценам продавали пельмени и котлеты. Эта продукция имела гораздо больший успех, чем книги. Члены кооператива стали приобретать квартиры, дачи и автомашины, выезжать на Запад, привозя оттуда компьютеры, видео и прочие заграничные вещички, имевшие спрос как на черном рынке, так и в скупочных магазинах.
Группа начинающих писателей попыталась издать в кооперативе сборник своих сочинений. Но их прогнали в шею, отослав в государственное издательство. Там отказались их печатать, посоветовав обратиться в кооператив. Молодые писатели послали сборник на Запад. На и там печатать не стали, сказав, что такой свободы творчества, как теперь в Советском Союзе, нет даже на Западе. И если уж независимый литературный кооператив не хочет их стряпню печатать, то это означает, что их вообще печатать не следует.
Религиозное возрождение
До революции Партградская область была очень набожной. Следы этой набожности сохранились до сих пор. Если верить западной прессе, они-то и послужат основой для религиозного возрождения в России. Вот один из характерных примеров глубокой набожности русского народа.
В Новых Липках в одной многосемейной квартире жили две старухи. Они ненавидели друг друга и всячески пакостили друг другу. И какие только пакости они ни измышляли! Бросить противнице кусок мыла в кастрюлю с супом было самым невинным делом для них. И вот одна старуха умерла. Другая злорадствовала: мол, покойную Бог наказал за ее пакости, а она еще поживет! — Зря радуешься, бабка, — сказал живой старухе сосед, которому в жилищном отделе районного Совета пообещали отдать комнату старух после их смерти. Покойная на том свете пожалуется на тебя Богу, расскажет, как ты ей в суп куски мыла бросала. И Бог пошлет ее за это в рай, а тебя — в ад. — Это не я ей, а она мне мыло в суп бросала! — завопила возмущенная старуха. — Ну, я этой стерве покажу! Я Богу всю правду о ней выложу!
Старуха решила как можно быстрее попасть на тот свет, чтобы оправдаться перед Богом и учинить какую-нибудь пакость ненавистной противнице. И в тот же день вечером она умерла, сжимая костлявой рукой кусок «хозяйственного» мыла — самого отвратительного и дешевого мыла изо всех мыл, когда-либо существовавших в истории человечества. Отпевавший ее священник сказал, что покойная явила миру поразительный пример крепости веры. Похороны старухи превратились в своего рода
До революции все дома в Партграде были увешаны иконами. Иконы висели даже в амбарах и сараях. После революции почти все церкви были закрыты, и иконы еще более обесценились. Антирелигиозная пропаганда и «раскулачивание» крестьян привели к полной инфляции икон. Ими топили печи, заколачивали окна и двери, чинили дыры в стенах и заборах. Но вот до Партграда докатился слух, будто в Москве иконы стали входить в цену. Это произошло уже после войны, Несколько предприимчивых мужиков нагрузили иконами мешки, свезли их в Москву, продали за приличные (по их представлениям) деньги и вернулись обратно пьяные и довольные. После этого начался иконный бум. Иконы целыми возами собирались по деревням и отправлялись в Москву. А цены на них все росли и росли. Это породило слух, будто самого Бога скоро реабилитируют, будто московские вожди потихоньку окрестились на всякий случай и прочее. Когда отремонтировали монастырь и открыли церковь в центре города, слух обрел силу достоверности. Хотя по всем партийным организациям разослали закрытое письмо обкома партии, а пропагандисты на основе его провели широкую пропагандистскую разъяснительную кампанию, что это связано с вниманием к культуре прошлого и с разрядкой напряженности в мире, этому уже никто не поверил. Тяга к религии усиливалась с каждым днем. Наконец, в городе появились молодые люди с бородами, увешанные крестами и говорившие на «о». Они свели близкие знакомства с местными священнослужителями и верующими. Сняли на окраине города целый дом. Изъездили всю область. Возвращались в город только ночью, так что никто не видел, с чем. Это был самый светлый период в жизни области. Все ходили просветленные. Начальник милиции построил себе новую дачу. Многие работники руководящих учреждений приобрели новые машины. В городе замелькали модные заграничные вещи, зазвучали заграничные радиоприемники. Все чаще слышались слова «гуд-бай», «о'кей», «герлы», «босс». На Западе заговорили о начале религиозного возрождения в недрах России.
Вдруг грянул гром: бородатые молодые люди оказались московскими жуликами. Они за бесценок скупали в деревнях иконы и продавали в Москве иностранцам за валюту.
Религиозное возрождение пришло в упадок и заглохло бы совсем, если бы не началась перестройка.
Перестройка церкви
В ведение попов передали монастырь имени Ленина, в котором помещался музей атеизма. Монастырь был назван именем Ленина в качестве музея, а не монастыря. Но это название за ним сохранилось и после того, как часть монастыря отдали под настоящий монастырь и под Духовную семинарию. Монахи обязались сохранять ту часть монастыря, где помещался антирелигиозный музей, в образцовом порядке. И надо отдать им должное, слово свое они сдержали. Партградский епископ сказал по этому поводу во время встречи в Москве с религиозной делегацией из Западной Европы, что марксистское учение нисколько не противоречит христианскому учению.
Монахи «реставрировали» монастырь, т. е. почти полностью отстроили его заново, причем — с учетом советской исторической концепции, идеологии и внешнеполитической ситуации. Реставрировали по последнему слову техники, включая компьютеры. Например, если экскурсовод хочет показать вам подземную камеру, в которую была когда-то заточена особа царского рода, он нажимает кнопку, пол раздвигается, перед вами открывается каменный колодец, на дне его вы видите чучело несчастной княгини, прикованное здоровой цепью к стене, вода начинает заливать пол, чучела огромных крыс забираются (кибернетика!) на возвышение, на котором на соломе лежит княгиня… Или экскурсоводу требуется охарактеризовать положение трудящихся в дореволюционной России. Опять-таки нажимается кнопка. Раздвигается стена камеры. За пуленепробиваемой прозрачной преградой вы видите подвешенное на дыбе чучело трудящегося. Еще нажим на кнопку. Трудящийся поднимается вверх, руки выламываются, стоящие по бокам чучела палачи начинают его бить батогами, а другие — поджаривать ему пятки. И в это время вы слышите ледяной, безэмоциональный голос экскурсовода: вот так, мол, жили трудящиеся нашей области до революции. А теперь повернемся на сто восемьдесят градусов! Еще нажим на кнопку. И перед вами залитая ярким светом панорама города. Вдали заводы. В небе — самолеты и ракеты. Идут студенты в университет. Здоровые малыши купаются в бассейне и играют на детской площадке. Шикарная квартира рядового гражданина в разрезе. Тучные нивы. Тучные стада домашнего скота. Магазины, полные продуктов. Хотя посетители знают, что эти тучные нивы и стада, а также магазины с изобилием предметов потребления суть плод воображения отделов пропаганды райкома, горкома и обкома партии, зрелище все равно потрясает их. И они покидают монастырь имени Ленина с надеждой на то, что может быть действительно скоро появится колбаса и селедка в магазинах.
На торжественное открытие монастыря и семинарии прибыли представители ЦК КПСС и культурных организаций, включая представителей антирелигиозного общества «Религия — опиум для народа», представители всех дружественных церквей и религий, а также представители «Эмнисти-интернейшенел», Папа Римский не приехал, сославшись на запланированный визит на Галапагосские острова. Его за это осудили единодушно. Многие выступавшие говорили о том, что пора начать перестройку в Ватикане, что пап надо выбирать, по крайней мере, из двух кандидатов, причем — не обязательно из католиков и даже не обязательно из верующих, что пора наконец-то на пост папы выбирать советского человека. Все сошлись на том, что первым советским папой должен стать сам Горбачев или в крайнем случае Ельцин. Последний даже лучше, так как он сейчас фактически безработный. А перестройку в Ватикане он устроит такую, что там через год забудут, как нужно креститься.