Смута
Шрифт:
«Да, не ко времени этот процесс в Эстонии, – подумал Кузнецов, когда посетительница покинула его палату. – За такой гонорар он готов хоть завтра вылететь в Рим. Но пресса уже раструбила про русскоязычную общину и о его согласии взять защиту ее руководителя на себя…»
Через час Виолетта встретилась с Пилотом. Крупным гребнем стала расчесывать свои роскошные волосы над белым листом бумаги. Оттуда скользнул микродиктофончик в форме утолщенной спички.
– Хреновая из тебя артистка, – сказал Пилот, прослушав
– На хрен ему вперлась та русскоязычная община? – спросил Туз.
– Реклама – двигатель адвокатского прогресса, – откликнулся Череп.
– Сколько он пробудет в Эстонии?
– До суда шесть дней, – начал высчитывать Череп. – Потом, может быть, «на доследование» в связи с открывавшимися обстоятельствами, волокита, в общем.
– Это нам не подходит, – сказал Туз. – Пилот, сделай, чтоб никакой волокиты не было.
– Я не Бог, – ответил тот. – Сделаю, что смогу.
Была у Пилота в Таллине агентура, но давняя. Самая способная – Рита с третьего курса инъяза. Были еще бухгалтер из совета министров республики и бармен из «Старого Таллина». Пойдут ли на контакт бывшие агенты, если они на месте – не известно.
– Дам тебе, Пилот, наводку на Учителя. Найдешь его в Риге, – проговорил Туз. – Смотрит за всей Прибалтикой. Кентовали мы с ним. Потом я его короновал. Передашь маляву от меня. Его котелок любую кашу сварит.
– Без нужды лезть к нему не стану. А понадобится – обращусь.
Белого Пилот с собой не взял, хотя по первости и намеревался. Наследил Белый в Эстонии. Зарядил на адвоката бывшего капитана Феоктистова, которого братва знала по кличке Рыбак. Сам вылетел на сутки раньше.
Он был в Таллине дважды. Впервые – еще в мирное время, в десятисуточном отпуске. Второй раз – во время перестроечных событий, когда Меченый заявил, что понятия не имеет, каким образом в Таллине оказались спецподразделения. А ведь ребят кинули туда с его благословения…
Город показался Пилоту незнакомым. Он неторопливо шел по улице, в плаще, в строгом костюме, с тростью, стараясь скрыть выправку военного. Трость была сделана по спецзаказу: стоило сдвинуть на внутренней стороне фигурной ручки сучок-рычажок, как из торца стремительно вылетал острый стилет.
Бар «Старый Таллин» он нашел без труда. Погребок был тих и уютен. Заказ Пилот сделал на немецком, которым владел в совершенстве. Официант в белоснежной манишке понял его. Через две минуты появился, неся поднос одной рукой на уровне подбородка.
– У вас ничего не изменилось с тех пор, как я посетил ваше заведение, – сказал Пилот.
– Давно это было? – осведомился официант.
– Во времена оккупации русскими. Тогда бармен был другой.
– Он был агентом КГБ и поплатился за это.
– Справедливо, – равнодушно бросил Пилот…
Домашние телефоны бухгалтера и Риты он помнил наизусть. По первому ответил незнакомый мужской голос. Услышав имя бухгалтера, запнулся на какое-то время и стал усиленно приглашать в гости, объяснив, что хозяин сейчас появится.
– Иду, – ответил Пилот и быстро зашагал прочь от телефонной будки.
Значит, и этот спекся. Да и не могло быть по-другому, если все спецархивы попали в руки политической полиции. Хорошо, что он нигде документально не засветил Риту. Берег для особого случая, который так и не представился. Даже конспиративную квартиру успел переписать на нее.
Ее голос он узнал сразу.
– Ты замужем? – спросил он по-русски.
– В чем дело? – устало произнесла она.
– Помнишь Рижское взморье?
– Юри? – Неуверенность еще сквозила в ее голосе. – Где вы, Юрий?
– Ты одна?
– Да, мужа нет. Семьи нет. Одна! Где ты, Юри?
– В двухстах метрах от твоего дома.
– Приходи, Юри. Я знала, что ты вспомнишь свою Ритуню. Жду, Юри…
С ней он познакомился как раз в тот свой краткий отпуск. Проходя вечером по пустынному пляжу, услышал за одной из купальных кабинок проглоченный женский крик: «Спас…» Похоже, что не дали докричать. Не раздумывая, он кинулся на голос. Длинноволосых парней вырубил легко. Схватил девицу за руку, потащил в сторону освещенного корпуса. Зайти она отказалась, молча показала на располосованный до пояса сарафан и оборванную резинку трусов.
– Мне надо в Таллин, – сказала.
Он накинул на нее свой пиджак, снял брючный ремень:
– Подпояшь трусы. Жди меня здесь, сейчас вернусь…
– Где ты живешь в Таллине? – спросил он, когда они ехали в такси.
– В общежитии.
– Удобно тебе появляться там в таком виде?
– Нет.
– Значит, едем на квартиру моего друга. Он сейчас в командировке.
Почувствовав ее немое сопротивление, сердито сказал:
– Не бойся, приставать не буду. Завтра купим одежду, и иди в свою общагу.
– У меня нет денег.
– У меня есть.
Явочная квартира имела казенный вид. Но холодильник не пустовал. В нем даже нашлись бутылка водки и рижский бальзам. Выпила она без отвращения. Консервированное мясо поела с аппетитом. Кофе пила с удовольствием и маленькими глоточками.
– Как ты попала без денег в зону отдыха? – спросил он.
– Поехала со знакомым.
– Где же он?
– На пляже. Один из тех троих.
– Ну и подонок!.. – И без всякого перехода спросил: – Сыта? В той комнате найдешь в шкафу чистое постельное белье. Укладывайся и спи. Я здесь – на диване.
– Меня зовут Рита. А тебя?
– Юрий.
– Юри, – она сглотнула последнюю букву.
Он уснул сразу. И проснулся от ее голоса. Она стояла в дверях спальни.
– Ты не хочешь прийти ко мне, Юри?
– Хочу, – ответил он и рывком поднялся с дивана…
Она почти не изменилась. Только скорбные морщинки затаились в уголках губ. Подошла к нему, обняла. И заплакала. Он ни разу не видел ее плачущей, даже в той передряге, когда они тащили по задворкам раненого Белого.