Смута

Золотов Александр Петрович

—Он как раз и сделает из них монахов, которые не смогут себя защитить мечом, — Анна говорила убедительно, и стало ясно, что она с этой позиции не отступит.

—Чтобы этого не случилось, приставим к Глебу и Борису настоящих бойцов, которые научат сыновей владеть мечом.

—Если инок Иоанн продолжит обучение сыновей, то никакие мастера не помогут, — еще более убеждающее говорила она.

Князь опять погасил гнев и, стараясь не сорваться, говорил спокойно:

—Иди, Иоанн, и продолжай учить отроков. Иди.

Иоанн поклонился князю, смиренно сказал:

—Спаси Христос тебя, Великий князь, и тебя, Великая

княгиня Анна, я буду служить Господу Богу и отдам все силы в становлении Веры Христианской на Руси.

—Иди,Иоанн, иди.

Инок Иоанн, поклонившись Владимиру и Анне, вышел.

Князь помолчал некоторое время, чтобы переключиться на разговор с митрополитами, указал, куда гостям присесть, спросил:

—Я слушаю вас. С чем пришли?

Митрополит Михаил, кряхтя, усевшись на скамью, начал разговор.

—Прости, что вторгаемся к тебе не в урочный час, но пришла такая необходимость, что терпеть больше нельзя.

—Что случилось с почтенными отцами? — ироническую улыбку князя скрыли борода и усы, но глаза выдали его.

—Напрасно ты князь относишься к нашим заботам с усмешкой.

—Это яподумал о предыдущем разговоре ичуть отвлекся. Я выслушаю вас, и мы не будем делать затяжек времени, решим все вопросы.

—Великий Новгород так осмелел, что не услышал твои слова; «Кто не христианин, тот недруг мне» и отверг твою волю. Верховный волхв Богомил созвал Вече и призвал не пускать наши миссии в город. Тысяцкий новгородский Угоняй, ездил всюду, кричал: «Лучше нам помрети, неже боги наша дати на поругание». И это еще не все. Они отослали послов в другие города, чтобы снискать там поддержку.

—Ведаю я об этом и более скажу, что послы отправлены не только по городам и весям, но к варягам.

—Готовьтесь, мы снаряжаем поход на Новгород, — твёрдо сказал князь и встал, давая понять, что разговор закончен.

***

Величавый Днепр в тихую, летнюю погоду особенно красив. По его пологому склону к самой реке спускаются деревья и густой кустарник. В некоторых местах раскидистые вербы шагнули в воду, опустили ветви свои к глади воды. Лёгкое дуновение ветра едва заметно, листва их тихо перешёптывается с ленивой волной, делясь тайнами бытия. Набежавшие на солнце облака, дарят прохладу. Казалось, тишина дышит покоем и ничто и никогда не нарушит спокойного течения жизни.

Веснянка бежала по мягкой траве к любимому месту, где она могла никого не стесняясь раздеться до наготы, войти в теплую, ласковую воду и ощутить себя счастливой.

Вот и берег, девушка сбрасывает сарафан и рубашку бросается в воду. Ощущение свободы и наготы рождаюттомительное желание, чтобы он был рядом.Она ударила руками по воде, взметнув множество брызг, в которых видела своё счастье, но тут же устыдившись своих желаний, притихла, отдавая свое тело неспешному течению реки. Сознание Веснянки рисовало уже другую картину. Он спасает её от неведомых врагов, защищая своим телом, а потом, вылечив его раны, они уходят в далекие и счастливые края, где нет стука мечей, стонов и хрипов умирающих. Там они будут жить, он и она, и счастье будет вечным.

Грусть, вдруг заполнившая её сердце, позвала к берегу, и юная красавица медленно стала выходить из ласковой воды. Ещё шажок, и она оказалась на берегу. Отыскивая место, где можно полежать на солнышке, Веснянка увидела его, его любимого и желанного. Перед ней стоял Георгий – любимец и друг князя Бориса. Одежда девушки лежала рядом, но она, смущённая наготой, не видела её, металась в поисках. Наконец, она смогла прикрыть свое тело, прижав сарафан к груди.

Георгий остолбенел от неожиданного видения, его глаза широко раскрылись, он не в силах отвести взгляда. Лошадь, которую он привел к водопою, потянулась к воде, тем самым привела его в чувство. Он отвернулся, давая возможность девушке одеться, но желание продолжить видение заставило оглянуться. Несколько мгновений они смотрели глаза в глаза. Нет, не сдержать порыва, не унять желание, нет никаких запретов, которые смогли бы остановить любовь. Страстный поцелуй, и жаркие объятия отняли силы и опустили их на мягкое ложе травы. Он и она, на пороге таинства, на пороге новой жизни, новых ощущений.

Стук копыт и голоса насторожили влюбленных. К Днепру подъехало четыре дружинника, в них Георгий узнал: Путша, Талеца, Еловича и Ляшко. Они осадили лошадей неподалёку, спешились. Путша вел себя, как главный, он осмотрелся. Что-то его напрягало, вселяло тревогу.

—Телец, осмотри кусты, нельзя допустить, чтобы нас услышали.

—Кто нас может услышать?

—Ты видел, что лошадь пошла к избам?

—Видел, чем она тебе не по нраву?

—Был бы ты разумный, узрел бы, что лошадь с поводом, а это значит, что её кто-то сюда привёл.

—Омоем мощи свои в Днепре, а потом посмотрю.

—Мы приехали не для купаний, иди и смотри.

—А если кого найду?

—Утопить! Никто не должен видеть нас вместе.

Георгий приложил палец к губам, давая знать Веснянке, чтобы она молчала.

—Если найдут нас, — говорил он одними губами, — убьют.

Захватив одежду, потянул девушкув гущу кустов.

Телец, вынув меч из ножен, стал осматривать кусты, на месте где только что располагались влюбленные, на примятой траве он нашел женский гребень. Нашел гребень не простой, серебряный. Такой он видел на княгине Анне. «Гребень надо утаить, иначе Путша отнимет для своих наложниц, моей ладе пригодится», — с этой мыслью Талец проворно спрятал гребень. Для виду он еще некоторое время раздвигал мечом кусты, но скоро ему это наскучило, и он раздраженно подумал:

—Спит и видит себя князем, командует. Броди по кустам в жару, а он улегся в холодке…».

Телец вернулся к товарищам, устало опустился на траву, вытер пот с лица.

—Что молчишь? — не выдержал Путша.

—Нет там никого, пойди сам проверь, — недовольно буркнул Талец.

—Лошадь ушла одна, значит, кто-то остался купаться, — не унимался Путша.

—Есть там примятая трава, а лошадь могла сбежать и пастись. Нет там никого.

—Что ты взъелся на него, — раздраженно сказал Ляшко, — о деле давай говорить.

Георгий слабо различал слова говоривших дружинников. Он переполз на другое место, с которого он ясно различал слова.

Путша еще раз осмотрелся.

—Смотрите в оба, если вскроется то, о чем замышляем, валяться нашим головушкам на густо политой кровушкой траве.

—Не будем ничего замышлять, — с надеждой прогнусавил Елович, — если в сече не зарубили, так тут головушку отнимут.

Путша грозно посмотрел на Еловича.

—Помни, если у нас ничего не получится, то убежим в другое княжество, если ты не с нами, то точно твоя голова будет в кустах.