Смутное время в Москве
Шрифт:
Дьяки и подьячие стояли на более низкой ступени социальной лестницы, чем дворяне. Они происходили из разных сословий — худородного дворянства, торгового сословия, духовенства. В то же время влияние и состояние многих дьяков (особенно думных) было гораздо более значительным, нежели у большинства провинциальных дворян. Их дворы находились в Китай-городе и Белом городе. Например, двор Андрея Щелкалова на Ильинском крестце был столь представителен, что на нем было не стыдно разместить жениха царевны Ксении королевича Иоганна с его свитой. Неподалеку, на Ильинке, располагался двор видного деятеля Смутного времени, члена боярского правительства царя «Владислава Жигимонтовича» думного дьяка Ивана Тарасьевича Грамотина.
С XIV в. в столице выделилась многочисленная прослойка богатого купечества. Сердцем торговой Москвы стал, как уже говорилось, Китай-город, где размещались и склады, и лавки, и купеческие дворы. Однако в XVI в. московское купечество подверглось тяжелым испытаниям. В результате опричных поборов и репрессий, эпидемии чумы и страшного пожара 1571 г. московское купечество утратило свою платежеспособность, а многие купцы лишились не только товаров и состояния, но и жизни. Это вынудило Ивана Грозного прибегнуть к насильственному переселению в Москву купцов из Переславля, Новгорода, Твери, Торжка, Мурома, Белоозера, Вязьмы, Балахны, Пскова и других городов. В результате привилегированный слой провинциального купечества практически прекратил свое существование, а Москва «приросла» новыми представителями третьего сословия. Впрочем, практика «сводов» лучших купцов и ремесленников в Москву использовалась еще Иваном III и Василием III. Так, в 1514 г., после завоевания Смоленска, в Москву были переведены смоленские купцы, которые вскоре заняли видное положение в иерархии московского купечества благодаря тому, что вели активную торговлю с Западной Европой.
В 80-е гг. XVI в. купечество получает ряд пожалований, растет число и укрепляется значение высшей купеческой корпорации — гостей (к концу XVI в. известно 70 членов этой корпорации). Исследователи считают, что Годунов стремился противопоставить своим политическим противникам князьям Шуйским новое купечество, которое своим влиянием и состоянием было целиком обязано правительству. Эти меры далеко не всегда имели успех.
Источники свидетельствуют, что крупный московский купец, гость Федор Ногай был активным сторонником Шуйских. В 1587 г., когда Шуйские попали в опалу, Федор Ногай и шестеро его сподвижников были арестованы. Часть купцов казнили, а других отправили в ссылки. Возможно, это и привело к тому, что Годунов ограничил свои милости к крупному купечеству, а кроме того, поддерживал европейских купцов, что едва ли могло нравиться московским «гостям».
В дальнейшем отношения между Годуновым и крупным московским купечеством складывались далеко не лучшим образом. Царь резко пресекал попытки купечества спекулировать зерном и хлебом во время голода 1601–1603 гг. Твердые государственные цены, введенные правительством в то время, когда цена на хлеб реально возросла в десять и более раз, вызывали резкое недовольство купечества. Вероятно, об этом писал впоследствии в одной из своих агитационных грамот Лжедмитрий I, когда говорил о том, что гостям и торговым людям в торговле «вольности не было», а царь «неведомо какия разводные деньги велел собирати на себя». Годунов пытался компенсировать купцам их убытки, но это уже не могло исправить положение. Известно, что в 1604 г. часть московского купечества симпатизировала самозванцу.
Помимо гостей, существовали еще две, менее влиятельных, но более крупных купеческих корпорации — Гостиная и Суконная сотня. В XIV–XV вв. суконники вели торговые дела с Западной Европой, торгуя в основном иноземными тканями — откуда и происходит название этой корпорации. Члены всех купеческих корпораций обладали льготами, закрепленными в различных законодательных актах. Так, за бесчестье гостя было указано платить 50 рублей, за бесчестие члена Гостиной сотни — от 20 до 10 рублей (в зависимости от «статьи»); за бесчестье членов Суконной сотни аналогично от 15 до 5 рублей. В 7–5 рублей оценивалось бесчестье слобожан, также в зависимости от зажиточности, «лучших» — большим штрафом, «меньших» — меньшим. Гости и члены Гостиной и Суконной сотен были обозначены в «Соборном уложении» и в числе авторитетных свидетелей в исках. Дворы гостей освобождались от постоя и посадского тягла, они могли владеть вотчинами и поместьями, но не имели права приобретать крестьян (на землях работали слуги и холопы-должники). Гостям и членам купеческих сотен было разрешено «про свой расход, держати питье, и варити и курити». Наконец, гости и члены Гостиной сотни имели права выезда за границу и были подсудны только царю или руководству приказов, но не наместникам и воеводам. Члены Суконной сотни свободно выезжать за границу не могли, в чем, впрочем, уже и не нуждались — их торговые операции в XVI–XVII вв. ограничивались территорией Российского царства.
Одновременно с этим гости и члены Гостиной и Суконной сотен имели и немало обязанностей перед царем. Согласно свидетельству Котошихина, гости «бывают у царских дел в верных головах и в целовалниках у соболиные казны, и в таможнях, и на кружечных дворех», а члены Гостиной и Суконной сотен «на Москве и в городех бывают у зборов царские казны, з гостми в товарыщах, в целовалниках». Тот же Котошихин пишет, что если при исполнении этих обязанностей гости и члены купеческих сотен увеличивали прибыль казны, их награждали — «по кубку или по ковшу серебряному, да по сукну, да по камке». За убыток, причиненный казне, полагалось наказание: «А будет которой гость, или иной человек, будучи у збору или у продажи, перед старыми годами прибыли соберет менши прошлого году, своим нерадением, гулянием, или пиянством: и тое прибыль которой было быть в котором году, сколки против иных городов прибылей, берут на них на самих; да сверх того бывает наказание кнутом. А будет они верные головы и целовалники и истинны не соберут сполна, за дороговью, или за иным чем нибудь, а не своим нерадением: и таким за такие дела не бывает ничего». Зачастую разобраться, что стало виной недобора пошлин, было невозможно, и поэтому компенсация убытков казны ложилась на гостей. Исполнение хлопотных и обременительных обязанностей довольно часто приводило к разорению гостей и членов купеческих сотен. Поэтому правительство было вынуждено постоянно пополнять эти корпорации, «жалуя гостинным именем» новых торговцев в Москве и городах.
Значительная роль в деловой жизни Москвы на рубеже XVI–XVII столетий принадлежала иностранным купцам. Источники сохранили многочисленные свидетельства того, что Борис Годунов давал иностранцам большие льготы и даже ссужал их казенными средствами для ведения торговли. Австрийский посланник М. Шиль пишет, что сразу после своего воцарения Годунов «освободил всех иностранцев, особливо немцев, сосланных несколько лет тому назад в пустынные места, и отдал на волю каждого из них либо вернуться в Москву и проживать там, либо же совсем выехать из страны… Кто из них был недостаточного состояния или беден, но смыслил вести торговлю, тех ссужал из великокняжеской казны на 6 лет без процентов по 2, по 3, по 4, по 5 и даже по 10 тысяч рублей… смотря по значению и состоянию лица, чтобы на эти деньги они могли нажить себе прибыль». О правоте австрийца свидетельствуют и другие источники. Так, еще не будучи царем, Борис Годунов предоставил кредиты в 4 тысячи рублей англичанам Джерому Горсею и Антону Маршу.
С середины XVI в. в центре Москвы, на Варварке, обосновались представители английской Московской торговой компании. Они получили во владение обширный двор, на котором было выстроено каменное здание, сохранившееся до наших дней и получившее первоначальный облик в результате тщательной реставрации под руководством П. Д. Барановского в 1968–1972 гг. Всем москвичам известны приметные белые палаты в Зарядье — Английский двор, ныне являющийся филиалом Музея истории Москвы (Варварка, 4). В 1570 г., во время охлаждения отношений между Англией и Россией, Иван Грозный лишил англичан привилегий и конфисковал их товары, однако при Борисе Годунове льготы были восстановлены. Годунов жаловал и других иноземцев. Так, в 1599 г. он даровал немцам Игнатию Поперзаку и Андрею Витту право «быти в лучших торговых людех» и войти в состав Гостиной сотни. Большим влиянием в Москве также пользовались голландские и ганзейские купцы. Вели торговлю в русской столице поляки, литовцы, французы.
Иноземцы расселялись в Москве как особыми поселениями — слободами, так и отдельными дворами в Китай-городе и Белом городе. Известно даже, что иностранцы строили в Китай-городе на своих дворах «кирхи и ропаты» (католические церкви). Однако основным местом, где селились в Москве западноевропейцы, были Иноземные (или Немецкие) слободы.
Еще при Василии III поселение военных служилых людей располагалось в Замоскворечье. Это была знаменитая слобода служилых иноземцев Наливки, описанная австрийским послом С. Герберштейном. Он пишет, что иноземные наемники Василия III, в отличие от русских, имели право каждый день пить мед и пиво, почему и были поселены отдельно, чтобы не соблазнять остальных жителей Москвы. От русского слова «Налей!» якобы и произошло название слободы. Рассказ о происхождении этого названия легендарен, однако отмеченная Герберштейном привилегия иностранцев касательно спиртных напитков — факт вполне реальный. Иноземцы имели право содержать кабаки и производить спиртное, они также получали мед и пиво в качестве дополнения к денежному жалованью. На русских же распространялись жестокие меры по поддержанию правительственной монополии на производство и продажу спиртного, введенной еще Иваном III.
Остатки некрополя первой иноземной слободы в Москве указывают на ее местонахождение — в районе современной Мытной улицы, т. е. на самом краю обжитой территории Замоскворечья. В 1560-1570-е гг. слобода переместилась на Таганку, в местность, впоследствии получившую название Болвановки. В составе ее жителей значительную часть составляли воинские люди, взятые в плен во время Ливонской войны.
По-видимому, одновременно с болвановской возникла Иноземная слобода за Яузой, называвшаяся еще Кукуем по названию ручья, протекавшего в той местности. Борис Годунов при своем вступлении на престол пожаловал иноземцам право совершать богослужение на дому, вести торговлю в других городах и приказал давать им большие ссуды из казны. Яузская слобода ожила и расширилась. В 1600 г. доктора, выписанные Годуновым из Германии, добились разрешения построить в слободе кирху, в которой и было похоронено тело герцога Иоганна. В Смутное время яузская Иноземная слобода была разорена и возобновилась только при царе Алексее Михайловиче в 1652 г.