Смысл жизни
Шрифт:
Командир собрал совещание…
В определенные дни к командиру отряда НСЗ являлись командиры дозоров, чтобы отчитаться о выполнении заданий. Только что прибыл один из них и доложил:
— Пан командир, в течение десяти дней я вел разведку в Ожехувке, Карчеве и Возьней Веси. В Карчеве и Возьней Веси Куберский не появляется. Иногда проходит мимо них, но очень редко, и никогда не ходит одной и той же дорогой. В то же время бывает в Ожехувке. Одного из тех, кто ему помогает, зовут Францишек Сикора, а другого — Бобрун. Куберский иногда даже ночует у них.
— А эти люди помогут нам?
— В отношении его — нет.
— А что слышно в Кулигах?
— Там иногда появляются советские партизаны или разведчики. Кстати, Куберский тоже. Там можно устроить в одном месте засаду.
Главарь банды НСЗ достал карту, некоторое время рассматривал расположение деревни Кулиги и хотел что-то еще спросить, но в это время ему доложили о прибытии командира еще одного дозора.
— Ну что, выполнил задание? — спросил он вошедшего бандита.
— Так точно, пан командир! Я разузнал все, что касается Тайно-Подъезёрного и других окрестных деревень. Он появляется там и сразу же исчезает. Навещает дочь, но дома не ночует. Бывает там у двоих наших людей — Бронислава Гнатовича и Вацлава Мушиньского…
— Как? — вскочил со скамейки главарь. — И они это подтверждают?
— Так точно! Я разговаривал и с тем и с другим. Они мне многое рассказали о нем…
Яшка с наушниками на голове, склонившись над передатчиком, быстро записывал на листке бумаги передаваемую по радио шифровку. Каждая такая радиограмма заставляла их волноваться, поскольку в ней ставились задания, выполнение которых было связано с большим риском, таило в себе новые приключения…
Леон быстро расшифровал радиограмму, переданную из центра, и вполголоса прочитал ее:
— «Изучить обстановку в районе укреплений Августовского канала — от озера Студзеничне до устья Бебжи и района Нарева. Необходимо собрать сведения о полосе укреплений, а особенно о стационарных укреплениях…»
— Дня за четыре-пять я изучу этот участок канала, — заявил, подумав немного, Куберский.
— Один? — перебил его Леон.
— Это легкое задание. Мне помогут мои люди. А участок у Бебжи разведаем вместе. А может, ты хочешь идти один? — обратился Куберский к Леону. — Только, видишь ли, я там лучше, чем ты, знаю местность и людей, которые снабдят нас дополнительной информацией.
— Хорошо, Кубер. Но четыре дня — это слишком мало, — возразил Леон. — Я думаю, что потребуется неделя. Давай договоримся: мы будем ждать тебя через неделю. Дочь навестишь?
— Навещу.
— Кубер, а может, пойдем все-таки вместе?.. — вопросительно взглянул на него Леон.
— Одному безопаснее. Документы у меня в порядке. Язык понимаю. В общем, немцев я не боюсь.
— Что возьмешь с собой?
— Я думаю, хватит пистолета. Автомат слишком тяжел, да и прятать его сложнее.
— Кубер… — промолвил Леон и тут же умолк.
— Ну, что ты хотел сказать? — взглянул ему прямо в глаза Куберский.
— Да нет, ничего… Мы с Яшкой будем тебя очень ждать… Может, ты все-таки вернешься пораньше?..
Куберский взглянул на них и ничего не ответил. Засунул пистолет за пояс брюк, застегнул куртку и как-то неловко, а может быть, им только так показалось, протянул руку Леону, затем Яшке и тихо сказал:
— Прощайте, я пошел…
Часовой вошел в комнату, где дремал командир отряда НСЗ, и потряс его за плечо.
— Пан командир, связной из Тайно-Подъезёрного! — доложил он.
— Давай его сюда немедленно!
Часовой выбежал из комнаты и спустя минуту вошел вместе с человеком, который почтительно приблизился к командиру:
— Ну что, появился? — спросил командир.
— Да! Пришел и ночует. Завтра должен быть у Гнатовича. Вацек и Бронек из Тайно-Подъезёрного велели вам передать, что… — Связной доверительно наклонился к командиру и шепотом что-то сказал ему, очевидно самое главное.
Спустя некоторое время в отряде был объявлен сбор…
Последний день февраля приближался к концу. Куберский стоял на кухне у окна и задумчиво смотрел вдаль.
— Папа, ты ждешь кого-нибудь? — робко спросила Лидия.
— Нет, дочка… не жду… Просто задумался. Мне уже пора идти. А так всегда не хочется расставаться с тобой. Но что поделаешь, надо… Если управлюсь у Гнатовича раньше, забегу еще на минутку. Только повесь, как всегда, полотенце в окне. Осталось ждать недолго. Весной вернусь совсем. Потерпи! Ты у меня молодец. А гитлеровцев скоро прогонят… Ну, я пошел…
Каждая встреча с дочерью наполняла сердце Куберского грустью, вызывала воспоминания о погибшей жене, о том времени, когда они жили все вместе. Теперь, выполнив задание, он возвращался к товарищам, которые ждали его в землянке, и мысли его уже были заняты информацией, полученной на Августовском канале.
Дом Гнатовича стоял на краю деревни. Куберский свернул к нему.
В это время более десятка пар глаз внимательно следили за каждым шагом отважного разведчика. Его заметили в бинокль, когда он был еще далеко. Видели, как он свернул к дому Гнатовича, как приближался к месту засады.
Тихо лязгнуло оружие. Кто-то шепотом подал команду. Все застыли в напряженном ожидании. В это время Куберский вошел во двор…
Главарь отряда НСЗ сидел за столом явочной квартиры и корпел над составлением донесения своему командованию. Поскольку он был не особенно силен в подобных делах, эта процедура всегда доставляла ему множество хлопот. Но все же он не хотел прибегать к помощи подчиненных. Он закурил новую сигарету и пробежал взглядом написанное. Остался доволен собой. Долгое время колебался, упомянуть ли в донесении о том, что ни довоенная польская полиция, ни диверсанты Дица, ни жандармерия и гестапо не смогли сделать того, что удалось ему. Склонился снова над листком бумаги и медленно, обдумывая каждое слово, продолжал писать: