Смывая волной
Шрифт:
— Алекс? — голос Лиама вклинивается в мои воспоминания.
Я перевела взгляд на него.
— Извини.
— Все в порядке? — В выражении его лица промелькнула настороженность. — Я просто сказал тебе, что ты можешь спокойно принять душ. — Он указывает жестом на тускло освещенный коридор. — Вторая дверь слева. Все должно быть на месте, а полотенца — в ванной. У меня есть доверенный персонал, который этим занимается.
Я киваю, крепче сжимая лямки рюкзака.
— Звучит неплохо. Я просто… пойду приведу себя
— Да.
У него настороженный взгляд, прежде чем Лиам бросает сумки рядом с собой и приближается ко мне. Я стою как вкопанная, пока он не оказывается лицом к лицу со мной, обхватывая руками мое лицо и сливаясь своим ртом с моим.
Прикосновения Лиама успокаивают меня, проникая глубоко внутрь, в мое сердце и душу. Мышцы сбрасывают напряжение, и я расслабляюсь в его объятиях. Знание того, что Лиам заботится обо мне, что раньше он опасался за мою жизнь и спас меня, значит больше, чем можно выразить какими-либо словами.
Я цепляюсь за его рубашку и с жаром отвечаю на его поцелуй. От его вкуса по позвоночнику пробегают восхитительные мурашки.
Когда мы, наконец, отрываемся друг от друга, он прижимается лбом к моему, наше дыхание становится затрудненным. Наконец, Лиам издает стон, отпускает меня и отступает назад. На его губах появляется едва заметное подобие улыбки.
— Продолжай, пока я не расслабился.
Я не могу подавить ухмылку, направляясь в сторону коридора.
— Не могу этого допустить.
Быстрый шлепок по заднице застает меня врасплох, и я оглядываюсь на него.
Хотя выражение его лица остается спокойным и нечитаемым, в его глазах пляшут огоньки, и это вызывает во мне трепет от того, что я открыла в нем эту более игривую сторону.
— Увидимся через несколько минут, — повернувшись, Лиам берет тяжелые сумки, сухожилия и мышцы на его предплечьях напрягаются.
Я пробегаю по коридору и быстро ныряю в комнату, куда он меня направил. Несколько минут спустя захожу в красивую душевую кабину в нише в смежной ванной комнате.
Теплая вода струится по моему телу, и это предупреждает меня о боли, оставшейся после ночи с Лиамом. То, как он манипулировал моим телом, чтобы получить самый глубокий угол, будь то для его языка или члена, было восхитительно.
Опустив подбородок на грудь, я позволяю горячей воде разогреть мышцы моей шеи. Смывая остатки мыла с кожи, наблюдаю, как подкрашенная вода мчится по кафельному полу к сливу.
Внезапно мое зрение затуманивается, и я инстинктивно сжимаю пальцы в кулаки, упираясь ими в стену душевой кабины, когда вспышка воспоминаний настигает меня со всей силой.
Кровь стекает по моему телу, собираясь в гипнотический вихрь вокруг слива возле моих ног. Сидеть на кафельном полу — это все, что я могу вынести, и я осторожно прислоняюсь к стене душевой. Мучительная
Почти уверена, что получила переломы левого запястья, правого локтя, левого указательного пальца и правой стопы. То, что я плохо дышу через нос, а также отек вокруг переносицы, говорит мне о том, что, вероятно, это тоже хреново.
Несмотря на изнуряющую боль, по моим венам течет чувство глубокого удовлетворения, выступающее в качестве своеобразной анестезии.
Как будто кто-то широко открыл клапан, меня переполняет чувство достижения. Может быть, мне и не удалось уйти без единой царапины, но я точно оставила свой след… и даже больше.
Я заставила их заплатить жизнью.
Хотелось бы думать, что, если бы он был жив, тот бы понял, почему я так поступила, особенно учитывая его прошлое.
— Я сделала это ради тебя. — Я мгновенно жалею о своих словах, когда меня пронзает раскаленная до бела агония.
Добавьте к этому списку возможный перелом челюсти.
Морщусь и издаю резкое шипение, когда горячая вода омывает мои разбитые костяшки пальцев и другие бесчисленные царапины, но я не могу найти в себе силы, чтобы изменить температуру. Черт возьми, я не могу заставить себя пошевелиться. Вода, скорее всего, станет холодной раньше, чем я смогу это сделать.
Осознание прорывается сквозь толстое одеяло агонии, и я резко открываю глаза. Здесь кто-то есть. Не знаю, как мне это удается, но я поднимаюсь на ноги, хотя жгучая боль сопровождает движение каждой мышцы.
Каким-то образом меня нашли.
Огромная рука ложится мне на плечо, я разворачиваюсь, нанося ему удар, но он слишком быстр. У него нет ран. Одна рука обхватывает мои запястья, а другая ныряет к моему затылку. Зрение плывет перед глазами, и я понимаю, что это конец.
Это конец для меня.
— Алекс! Посмотри на меня!
Каким-то образом отчаяние, звучащее в голосе мужчины, возвращает меня в настоящее.
Окончательно восстановив концентрацию, я вглядываюсь в лицо Лиама, на котором застыло озабоченное выражение. Пальцы, сжимающие мой затылок, бесконечно расслабляются, а его глаза остаются прикованными к моему лицу.
— Куда ты от меня делась? — нежно прошептал он. — Я называл твое имя десятки раз.