Сначала кофе

Пожидаева Ольга

— И что с ним?

— Кажется, я нашел покупателя.

— Серьезно? — Алла расцвела. — Здорово, Жень! Те москвичи или из Европы?

— Нет. Твой брат.

— Что? — ее глаза стали как два блюдца.

— Да, Кирилл увидел, пока я по телефону говорил. Заинтересовался. Он предложил внедрение моих разработок в технологии Коноко. Если соглашусь на личное участие, он готов сделать меня партнером с хорошим процентом от сделки.

— Личное участие? — Алла моментально выделила главное.

— Да.

— То

есть ты едешь с Кириллом в Штаты?

— Да, но не с ним, а чуть позже и на время.

Она задрала голову, чтобы посмотреть на меня. В ее глазах отражалась гордость и паника, нежность и страх, радость и горечь одновременно. Я стоял, как дурак, и смотрел на нее. Просто смотрел, не говоря ни слова. Алла положила ладонь мне на щеку, ласково погладила. Она улыбнулась светло и искренне, а с ресниц сорвались капельки слез.

В этот момент я любил ее сильнее, чем когда либо. Мы были так близко и одновременно так далеко друг от друга. Я больше не был неудачником и голодранцем. Но какой ценой…

Алла

Женя держал мое лицо в ладонях. Руки то и дело соскальзывали и пальцы тонули в волосах. Я опять опустила голову, но он снова заставил ее запрокинуть. Глаза Андреева сканировали меня, как лазерный луч. Словно он пытался запомнить черты моего лица. Впитать, запечатлеть, оставить в памяти. А я наоборот не хотела, поэтому и пряталась.

— Дай мне насмотреться на тебя, Аллусь, — просит он.

— Я зарёванная. И нос распух, — всхлипнула я.

— Ты моя, — ответил он на это и стал целовать.

Его губы скользили по моим губам, щекам, прикрытым векам и проклятому распухшему носу. Я снова почувствовала влагу из глаз. Проклятье, а ведь только уговорила себя не реветь. Женя, стирал ртом мои слезы, уговаривая.

— Девочка моя, это на время. Три месяца всего.

— Целая вечность, — выдавливала я сквозь склеенное горло.

— Полетели со мной.

— Не могу, Жень. Я не могу.

— Тогда я останусь.

— Ты и так затянул. Я прилечу на майские, обещаю. Расправлюсь с заказами и сделаю себе длинные выходные. Говорят, в Хьюстоне хорошо весной.

— Без тебя везде паршиво, малышка.

И я снова разрыдалась, прижавшись к нему. Женькина майка промокла насквозь, а я все не могла успокоиться. Я должна его отпустить с легким сердцем. Он так долго шел к этому. Нельзя марать мечту любимого человека соплями.

Усилием воли останавливаю потоки слез, вытираю глаза, сморкаюсь в платок, который можно выжимать.

— Иди, Жень. Посадка в разгаре.

— Полетели со мной, — в очередной раз просит он. — Прыгай на следующий борт, я дождусь в аэропорту.

Я отрицательно качаю головой, улыбаюсь и говорю:

— Я люблю тебя.

Разжимаю руки, отпускаю его. Женя делает шаг назад. За его спиной — зона посадки.

— Три месяца, — произносит он еле слышно, одними губами шевелит.

Разворачивается и уходит.

Я обнимаю себя, сжимая предплечья до белизны. Я тогда не знала, что три месяца разлуки превратятся в полгода. А потом…

Женя

— Жень, угомонись, ворчит на меня Алка, отворачиваясь от очередной устрицы. — Я сейчас лопну.

— Они свежайшие, Аллусь. Ты же любишь.

Она морщится, но размыкает губы, и я заливаю ей в рот скользкого моллюска.

— Еще один, и я лопну, — скулит она, поправляя яркий шарф.

Сегодня ветрено, но я все равно потащил ее на открытую веранду ресторана. Вид на океан потрясающий. Возможно, стихия впечатляет, потому что я живу тут не так давно, еще не привык. Да и редко выбираюсь на волю. Работы — непочатый край. Я думал, что рехнусь от объемов в Хьюстоне, но становление собственной фирмы здесь потребовало отдачи в двести процентов.

С одной стороны я был рад, что наконец сбежал и адского пекла Техаса. Но даже там мне нравилось больше, чем в России. Возможно, я просто не успел пожить на родине в достатке и все блага богатого засранца оценил именно в Штатах. Как ни крути, а Аллуська привыкла жить красиво. Красивая квартира, красивая машина, красивая одежда, красивая еда в дорогущих ресторанах. Хоть мы и старались не обращать внимания на денежный вопрос, но все равно я чувствовал себя неловко, когда она подстраивалась под мой достаток, чтобы не смущать. Теперь же я могу не смотреть на ценники в лучшем ресторане Сан-Франциско. Хотя здесь лучшее не всегда дорогое. Нужно просто знать места.

Поэтому я привел Аллу не в пафосное заведение, а в рядовую забегаловку на набережной. Но какие тут лобстеры и устрицы! Нужно накормить хорошенько, потому что я вряд ли еще раз совершу подвиг и выпущу ее из постели.

За последние три года я успел выучить английский и даже оброс американским акцентом, привык летать раз в месяц через Атлантику, получил бакалавра экономики, даже стал разбираться в трендах и брендах мужской костюмной моды. Но за это время я никак не мог привыкнуть к неизбежным разлукам с Алкой. Скучал по ней отчаянно, рвался на родину, чтобы побыть с ней хоть день. Ночью не спал, лишь бы позвонить ей по скайпу.

Я звал ее с собой, конечно, но не настаивал. Хьюстон — та еще дыра, и мы все только и ждали момента, когда можно будет закончить с Коноко и свалить. Особенно страдала Аська. Ей даже наш неласковый умеренный климат средней полосы нравился больше, чем дикая влажность и жара Хьюстона. Она часто ныла об этом Алле, заранее дискредитируя все мои потуги заманить Нечаеву в Техас.

А вот Фриско*…

Черт, я в первый же день поймал себя на мысли, что присматриваюсь к домикам в верхней части города. Именно здесь я хотел бы жить. Не один, причем, а с Аллой.