Снаружи и внутри. Часть первая
Шрифт:
– Что там у вас делается, на хрен! Еле скаф удержали, спасибо Спиванскому! Дал команду баушке! Взял управление! Успел! А то бы пришлось Искрин нафиг отключать!
Ей невозмутимо отвечали с центрального пульта:
– Двадцать третий, больной задремал, крепление ослабло, пошевелил ногой, непроизвольно, на сантиметрик, все уже, все. Не спит, фиксирован...
Леда Романовна перебила:
– Где ваш хваленый мониторинг, так его растак ... ...!!! Мы в суставе! Пусть машет чем хочет, левую фиксируй! Пришлось глисту вытаскивать, ни хрена нет инфы...
– Будь здоров,
Глистой она называет зонд. Простонародно, мне кажется. Я уж не говорю про мат. Но фактически она права. Для них сантиметр-другой, а для нас катастрофа. И отключение Искрина тоже ничего хорошего не даст. Наоборот.
Да и введение и быстрое удаление зонда может быть травматично для пациента, даже при микрооперации. Вполне вероятно, повторно Леда и не рискнет осматривать сустав.
Но у меня-то скоро конец смены. Пока они будут раздумывать, наверное, появится другой медбрат в модуле, а может, еще кого вызовут.
Однако Петровская никого не вызвала, разрешила повторное зондирование, попросила меня задержаться. Чем кому-то снова все объяснять, понятно, лучше мне поручить. Ну что ж, сверхурочные - это хорошо. Задержимся.
Снова наружу, достаю оранжево-зеленый ВПОП-32 из хранилища в ноге модуля, открываю футляр и снова выпускаю зонд. Прокол, осторожное движение. Теперь он на месте. Смотрим. На экране красота.
Фонарик зонда освещает гладкие поверхности, они полупрозрачны и бликуют, никаких шороховатостей. Инфракрасная картинка тоже в норме, по-моему. Дальше, дальше потихоньку продвигается... ну ладно, глиста. Врачу нужно осмотреть все очень внимательно. Сустав сложный. Сейчас, я знаю, Леда Романовна снова настраивает оптику и электронику.
Это выглядит забавно, я видел не раз. Для настройки она должна засунуть руку в дройда. То есть в спинку Котангенса. Это выглядит, как будто она поглаживает котенка. Но на самом деле андроид служит на борту еще и компьютерной перчаткой.
Котенок ложится перед врачом, у него в спинку сверху вмонтирована управляющая система, "перчатка". Микронел вставляет руку, набирает коды на виртуальной клавиатуре. На экране появляются картинки, настройки, цифры и символы. Тут же строятся объемные графики. Но это все происходит внутри скафа.
Но это я, если бы был микронелом, погладил бы котенка. Или кэп. Леда, скорее, велела Котангенсу принять форму амебы. На самом деле никакой разницы.
А здесь, в суставе, зонд просто ползет не спеша. Не зря она назвала его "глистой", на самом деле это не просто трубка, а биомеханичекий объект, тоже вроде андроида. Ему можно приказать двигаться в любую сторону, регулировать скорость.
Врач командует зондом и тихонько наговаривает под запись свои наблюдения и соображения. Насколько я понял, в суставе полный порядок. Значит, дело было только в связке, а ее мы полечили. Еще пара часов наблюдения, и скаф уйдет.
Но мое дежурство уже кончилось. Зонд можно убирать, что я и сделал предельно аккуратно. Вернулся в лодку через шлюз.
Меня отпустили с дежурства. Я разместился в грузовом отсеке, подключил модуль к зарядке. Зашевелился другой модуль, поднял руку в приветственном жесте. Это обязательный ритуал, мол, дежурство принял.
Я попрощался со всеми, хотя этикет микронелов этого и не требует. Отпустили, ты эту команду принял, больше о тебе никто не думает. "Думательные" способности микронелов очень небольшие. Профессиональные навыки, эмоции. В микромире все по-другому, как-нибудь расскажу поподробнее. А сейчас пора на "берег".
Я убедился, что модуль заряжается, и нажал на нем специальную кнопку, утопленную в районе правого уха, это, чтобы случайно не нажать. Открыл глаза в своей капсуле, КУМе. Так, теперь здесь надо нажать педаль. Замигала желтая пиктограмма в виде солнца, порядок, сейчас меня будут вынимать. Хорошо, что смена закончилась благополучно.
А ведь не всегда все гладко, бывает по-разному. Я, между прочим, дежурил тогда в модуле на скафе эм-эс двадцать, когда эта лодка пропала с экранов. Мне-то что, связь пропала, я очнулся в капсуле КУМ без всякой кнопки, нажал педаль, полежал, подождал.
Повторное подключение отменили, двадцатый скаф вроде бы экстренно извлекли. Хорошо хоть, лечебная процедура была закончена, даже запятушки все на месте. Оставалось проследить и оставить маячки. Но это уже вполне можно было все так оставить до повторного сеанса микролечения, в случае необходимости. Или просто долечить, без микронелов.
Но ведь там, на двадцатке, были не только модули, но и живые микронелы, врач и капитан. Их-то надо было спасать! Помню, я все тряс Крестовского, главного инженера, который меня опрашивал о происшествии сразу, по горячим следам.
Но он не слушал, только твердил, что без меня разберутся. Что я должен дать информацию. И все. Потом я и сам сообразил, что я-то никак не смогу им помочь, да и вокруг меня не абы кто, а специалисты, самые крутые притом. Действительно, должны разобраться.
Меня тогда быстро обследовали, накормили, как следует, и отправили в общежитие. Освободили на два дня от занятий без отработки, это был кайф! Правда, гоняли на тестирование, и не раз.
Но вот что тогда случилось, до сих пор не знаю. Засекретили, что ли? И микронелов с двадцатой с тех пор ни одного не видел. Модульные, а их было еще трое "Рудиков" на том рейсе, тоже студенты, ничего не знают, во всяком случае, пока помалкивают.
Я с ними переговорил, пригласил в гости. У меня как раз намечался праздник, именины. Чем не повод собраться и поговорить. Не люблю, когда ничего не понятно. Во всем хочу дойти до сути.
Глава 5. Собеседование
Внутренняя согласованность ценится выше эффективной работы.
Л. Дж. Питер
Девушки, Настя и Лина, встретились в кафетерии госпиталя, взяли себе творожный пудинг и фруктовый салат, кофе и сок. Устроились за отдельным столиком подальше от всех.