Снайперы. Огонь на поражение
Шрифт:
Обер-лейтенант внезапно замолк, прислушиваясь к звукам ожесточенного боя.
– Гюнтер, ты ничего не заметил? – после короткой паузы спросил он.
– Да вроде бы нет! – пожал плечами Хаген.
– Я больше не слышу одного «MG-42», – нахмурившись, промолвил фон Тиссен, – того, что работал ближе всех к нам!
– Наверное, ствол меняют, – предположил лейтенант.
– Слишком уж долго, – с сомнением произнес Эрих. – И по времени перегреваться ему еще рановато. Пойду-ка проверю, что и к чему…
Обер-лейтенант пружинисто вскочил на ноги и, прикусив сигарету зубами, направился по траншее в сторону боевых порядков третьей
– Мюллер не любит, когда вмешиваются посторонние! – крикнул ему вслед Гюнтер.
– Ничего, потерпит! – отмахнулся фон Тиссен и скрылся за поворотом траншеи.
– Как скажешь, тебе виднее, – пробормотал Хаген, но его слова, адресованные обер-лейтенанту, естественно, ушли в пустоту…
…Перестрелка завязалась вроде бы совсем недавно, однако у Сергея Позднякова от сумасшедшего темпа стрельбы уже начали болеть и слезиться глаза. Попадающие в оптический прицел головы и фигуры немецких солдат периодически расплывались, превращаясь на короткое время в бесформенные смазанные миражи. Он уже потерял счет уничтоженным им фашистам и за грохотом боя, естественно, не мог слышать, как размеренно и четко посылает разящие «гостинцы» врагу СВТ-40 старшины Овечкина…
…У Андрея перед товарищем было некоторое преимущество. Оно заключалось в том, что его снайперская винтовка имела коробчатый магазин, рассчитанный на десять патронов и позволявший, цитируя самого Овечкина, «не отвлекаться в процессе работы по мелочам».
«Мосинка» же Позднякова из-за установленного на ней оптического прицела единовременно заряжалась лишь на один выстрел. Правда, у СВТ были и свои недостатки, однако старшина к ним уже давно приноровился и практически не замечал.
Андрей, в отличие от Позднякова, хорошо помнил, скольких фашистов уложил, и отдавал себе отчет, что скоро все завершится, поскольку понимал, что охвативший большинство гитлеровцев и не поддающийся осмыслению своеобразный психоз не может распространяться на всех поголовно. Так и произошло. Над бруствером то в одном месте, то в другом замельтешила офицерская фуражка, и после ее появления немецкие солдаты принялись исчезать в глубине траншеи.
«Похоже, этот дядя сохранил хладнокровие и способность трезво соображать! – подумал Овечкин, стараясь поймать неприятеля в прицел. – Он стаскивает вниз за ноги своих тупоголовых подчиненных! Хорошо бы его подстрелить, да вряд ли получится – цель маловата и движется постоянно!»
Для очистки совести Андрей все-таки пальнул разок, когда фуражка опять показалась над земляной насыпью и оставалась в поле зрения снайпера чуть дольше, чем раньше. Он увидел, что точно попал аккурат над раскинувшим крылья на тулье имперским орлом, в следующее мгновение головной убор будто бы испарился, однако внутренний голос подсказывал старшине, что радоваться преждевременно. И потому Овечкин совершенно не удивился, заметив приблизительно через двадцать секунд, что пресловутая фуражка, «украшенная» свежим пулевым отверстием, вновь провокационно мелькнула в прицеле СВТ-40 и тотчас пропала из виду, на этот раз окончательно.
– Ты промахнулся, мазила, – обращаясь к себе, прошептал Андрей, – ничего не поделаешь, бывает.
Медленно поведя стволом винтовки слева направо и обратно, он внимательно осмотрел через прицел вражеские позиции, но ни одной возможной цели обнаружить не смог.
– Все-таки спрятались, рахиты, – огорченно вздохнул Овечкин, – видать,
Поразмышляв недолго, Андрей осторожно, чтобы не демаскировать свою позицию, засунул вещмешок и винтовку внутрь американского танка через темнеющее отверстие в бронированном днище, потом сам забрался следом и аккуратно прикрыл весьма тяжелую, как ему показалось, крышку нижнего люка за собой…
…После ухода Эриха лейтенант Хаген еще чуточку посидел один, затем поднялся, оправил мундир и пошел проверить своих бойцов, поскольку ощущал себя ответственным за их жизни. Возможно, определенную роль тут сыграли и слова ныне покойного майора, упоминавшего некий приказ…
Как бы там ни было, Хаген обошел позиции роты и, убедившись, что среди личного состава потерь нет, с чувством исполненного долга возвратился на прежнее место, где снова плюхнулся на ящик в ожидании фон Тиссена. Интуиция подсказывала Гюнтеру, что обер-лейтенант обязательно вернется.
Между тем, стрельба постепенно затихала. Кое-где еще раздавались отдельные выстрелы из винтовок, но все говорило о том, что боестолкновение скоро окончится…
…Эрих появился минут через десять в сопровождении нескольких санитаров, которые, быстро осмотрев тело командира батальона, подняли его с земли и унесли. Хаген и присоединившийся к нему фон Тиссен молча проводили их глазами и переглянулись.
– Мюллер убит, командир пулеметной роты Венк тоже, – устало произнес обер-лейтенант, отвечая на немой вопрос, явственно читавшийся во взгляде Гюнтера, – и еще одиннадцать человек вместе с ними, несчастливое число получается, будто бы колдовство.
– А на мой взгляд, просто судьба, – мягко возразил Хаген, – или злой рок.
– Разве это не одно и то же? – наклонил голову фон Тиссен.
– Нашел у кого спрашивать, – грустно улыбнулся Гюнтер, – я ведь не философ, а обычный лейтенант!
– Для обычного лейтенанта ты слишком мудрено рассуждаешь!
– Таким уж уродился, извини!
– А на это что скажешь? – задал вопрос Эрих, протягивая Хагену фуражку, в тулье которой зияло небольшое отверстие с рваными краями.
– Что тебе невероятно повезло! Попади русский снайпер на пару дюймов ниже, и второй роте понадобился бы новый командир! – ответил Гюнтер.
– Ты читаешь мои мысли, – усмехнулся фон Тиссен, но тут же согнал улыбку с лица, – однако пора заканчивать трепаться и переходить к делу!
– Согласен, – кивнул Хаген.
– Наш батальон обезглавлен, – продолжил обер-лейтенант, – и, пока из штаба полка не пришлют нового командира, эту обязанность, при всем нежелании, мне придется взвалить на себя. Соответственно, ты будешь руководить своей ротой. И мы должны сейчас вдвоем решить, как поступить с прячущимися в поле среди подбитой техники вражескими снайперами! Данный вопрос первоочередной, сам понимаешь! Есть предложения?
– Целых три, но два вряд ли нам подойдут, – произнес Гюнтер, почесав лоб. – Во-первых, можно попробовать их накрыть беглым огнем из минометов, но мне кажется, что результат будет нулевым. Ведь русские, скорее всего, залегли между гусениц или колес, короче, под днищем, а вероятность того, что под танк или броневик залетит осколок, чрезвычайно мала.