Снег к добру
Шрифт:
– Конечно! Всего доброго, Тася. И не ревите. Жалко кофточку. Так выглядит, будто вы шли навстречу дождю…
– Вот уж чего мне никогда не жалко,– сказала Тася.
– Вы милая, но несовременная женщина.
– Да что ты, Света! Представляю, на кого я сейчас похожа.
Но уйти по-английски не удалось. Светлана натягивала в передней свои блестящие сапоги-чулки, когда в дверь позвонили. Мариша сделала круглые удивленные глаза и пошла открывать. Светка прижалась к вешалке: неловко как-то уходить, когда люди только приходят. В прихожую вошел старенький поникший человек с громадным, завернутым в бумагу
– Учитель! – радостно закричала Мариша.
– Перед именем твоим,– прошелестела из-под вешалки Светка. И он услышал. Этого никак нельзя было от него ожидать. В его возрасте уже полагалось не видеть, не слышать, а он даже приносил букеты в форме сражающейся балалайки.
– Это моя сестра,– сказала Мариша.– Выйди и поклонись профессору Цейтлину, мартышка.
Цейтлин раздвинул сухие губы и улыбнулся доброй улыбкой. А в прихожую уже набивался народ.
– Арон Моисеевич! – Вовочка вытянул руки, будто хотел пересадить профессора вместе с куском паркета в новые условия.
– Цейтлин! – кричала Священная Корова.– Вы еще живы? Это прекрасно и удивительно! Профессора увели.
– Уходишь? – спросила Ася.
– Если не поймаю такси, то уже опоздала. Кто этот Цейтлин?
– Известный филолог. Мы все ходили к нему в кружок, а Мариша была его любимицей.
– Я рванула, Ася. Ты останешься ночевать у Мариши?
– Да нет. Я в гостинице.
– Ну, пока. Увидимся.
– Надеюсь.– Ася защелкнула за Светкой замок и вдруг почувствовала, что очень устала. Лечь бы сейчас где-нибудь в уголке и уснуть. Или просто полежать, стянув с себя туфли, пояс, чулки. «Пойду лягу в маленькой комнатке. Вместе с Настей». Она пробиралась за спинами сидящих за столом, боясь, что ее сейчас остановят, усадят и она не сможет лечь и, ни о чем не думая, смотреть в потолок. Но ее не задержали. И она нырнула в темную спальню, где громко сопела, раскинувшись на широкой материной кровати, девятилетняя. Настя. Ася легла у нее в ногах, поперек, положив ноги; на кресло. Настя шевельнулась во сне и по-хозяйски, взгромоздила на Асю ногу. «Все они такие, – с нежностью подумала Ася. – И Ленка моя…» Прикинула, что на Урале уже глубокая ночь, Аркаша тоже небось спит поперек на их двуспальной кровати – недавнем приобретении. Еле установили тогда это сооружение. От маленькой комнаты ничего не осталось. Так, узенькие проходики слева и справа. Приятели разглядывали кровать, стоя в дверях, издали, и клеймили Асю и Аркадия за их высокие требования к бытовом условиям. («Вся интеллигенция на диванах-кроватях, а вам бы все пороскошней… Может, вам и две спальни хочется?..») И еще острили по адресу архитектора, придумавшего комнаты для одной двуспальной кровати. Кто он? Какие у него взгляды на жизнь? «На двуспальную кровать», – уточнила Ася. «Он не знает, что это такое, – смеялся Аркадий. – Он просто их никогда не видел». Договорились, что в архитекторы пролез маленький переодетый японец («Два татами – и хватит»). Ася улыбнулась. На маленького переодетого японца был похож Цейтлин. Когда Ася пробиралась за спинами, Полина ставила перед профессором чистую тарелку и маленькую хрустальную рюмочку.
– Что вы, что вы! – отмахивался Цейтлин. – Мне что-нибудь поменьше.
– Меньше не бывает! – кричала Священная Корова. – Эту и так взяли взаймы у гномов.
– Вы верите в гномов? – притворно удивился Цейтлин.
– Что вы, профессор?! – возмутилась Священная Корова. – Я не верю. Я их вычислила. Знаете анекдот?
– Да, да! – сказал Цейтлин. – Очень интересно, как вы их вычислили?
И Асе тоже было интересно, но она не остановилась. Сейчас ей было покойно, и она думала, что если уснет, то и пусть. Останется у Мариши. А завтра утром поедет в гостиницу. Но только вряд ли она уснет. Она лежала в полудреме и слушала Маришино новоселье.
–…Надо бы сходить на какой-нибудь литературный концерт.
– Ни к чему. Стихи надо читать наедине… глазами.
– Сейчас другое время. Стихи вышли на площадь…
– Площадная поэзия?..
– Заткнись! Если тебе есть что сказать людям – ори! Используй мегафоны, микрофоны, все, что угодно, но вложи это людям в уши…
– Ну да! Кто кого перекричит? А если я стесняюсь! А может, сказать я мог бы больше, чем другие, а у меня голоса не хватит.
– Если есть что сказать – поищешь и найдешь!
– Нужна глотка.
– …Техническая интеллигенция – в массе, в массе! – эмоционально глуха. Она не растревожена. Ей ничего не надо.
– А кто растревожен, кто? Всем ничего не надо!
– Не бреши! Если брать массу, то она, конечно, сырковая. Это всегда было. Но ведь есть лидеры…
– Вовсе не так! Все теперь лидеры. Об этом даже «Литературка» писала… Все дети, если один ребенок в семье,– лидеры…
– При чем тут дети? Еще неизвестно, чего стоят эти лидеры в будущем?
– …Захожу в магазин. Смотрю – хвост. И как раз
в том месте, где обычно бывает импортное мыло. Я туда. Что вы думаете? Дохи. По шестьсот семьдесят «ре». Очередь такая же, как за тридцатикопеечным мылом.
– У народа полно денег.
– А у меня нет! Почему? Как это?
– Лежат без движения в чулках миллионы. Это страшно, граждане. Деньги в чулке – это экономическая проблема. Благословим эту очередь за шубами.
– Ни за что! Очередь не благословлю!
– Зря! Ты ведь в очередь не встала, и я не стану… А у кого есть деньги, пусть отдадут в оборот. Святое дело!
– Читали «Примаверу»? Какой блеск!
– Ядовитая женщина! Я подумал, не увела ли от нее какая-нибудь Феврония мужа? Тем более она есть не ест, а только курит!
– Во! Только так вас и надо подлавливать! У нас обязательно герой – это автор! На другую точку зрения образования не хватает. Это примитивно. Несправедливо по отношению к автору… Мы толкаем его на стремление нам нравиться. Не должен он быть этим озабочен.
– Автор нынче озабочен одним – чтоб его напечатали.
– Что тут плохого?
– А ты сообрази! Напрягись! Напрягись!
– …А где Ася?
– Еще один человек со стороны… Голый человек на зеленой траве.
– Мы все оттуда…
– Поломают ей тут кости…
– Тише! Зачем ты так? Мы же все вместе.
– Гуртом и батьке добре быты.
– …Братцы! Споем! «Шеф нам отдал приказ лететь в Кейптаун…»
– Да брось ты своего шефа… «Тополя! Тополя… Чем-то коронованы…»
– Слов не знаем! Слов не знаем!
– Нет, нет, не то! Давайте простую. «Я люблю тебя, жизнь…»
– Хозяйка! Совсем не пьем! Ты смотри, что предлагают петь! Какое-то массовое помрачение. «Мы бежали с тобою золотою тайгою… Там, оделась в свой вечерний наряд… А мы по ту-у-ндре…»
– …Ах, вот она где, Аська! Тише! Она спит. Ну вот и хорошо! Пусть! – Мариша плотно прикрыла дверь.