Снег как пепел
Шрифт:
— Нет, — возражаю я. — Мы не можем просто взять и уйти. Мы должны остаться. Должны придумать что-то получше бегства.
Генерал молниеносно хватает меня за руку и усаживает на ближайшую лошадь. Вскакивает в седло сам и берет поводья обеих. Его взгляд красноречиво говорит мне, чтобы я не смела перечить. Но когда меня останавливали его взгляды?
— Нельзя позволить им снова разрушить наш дом!
Элисон с Дендерой тоже едут верхом. Мы с Генералом рысью выезжаем из загона и на несколько секунд останавливаемся у палатки для собраний. Финн, Грир и Хенн кивками показывают Генералу, что все будет уничтожено до нашего отъезда. Генерал дергает
Я вцепляюсь в луку седла, чтобы держаться не только за оружие. Генерал выпускает поводья моей лошади и накрывает мою руку своей, и я не могу понять, пытается ли он меня успокоить или же не дает мне схватить поводья и направить лошадь в другую сторону.
— Это не твоя вина, — тихо говорит он. — Никто в этом не виноват.
Горло перехватывает, и я оцепенело сижу — маленькая и беспомощная. Это моя вина. Это я привела разведчиков в лагерь. И я знаю, что оставаться здесь бесполезно — Ангра пришлет сюда за нами далеко не пять человек. Нас всего восемь, и наши шансы на успех смехотворны. Остаться — значит подписать себе смертный приговор. Но я не могу бездействовать. Бездействие убьет меня вернее, чем встреча с армией Ангры.
Когда мы выезжаем на равнину с северной стороны лагеря, Генерал останавливает лошадей. Через мгновение, равное удару сердца, к нам присоединяются остальные. Здесь все наши люди, все наши лошади и все то, что удалось собрать за короткое, данное Генералом, время. Что же касается скота, надеюсь, Ангра позаботится о нем лучше, чем о наших людях.
— Разделяемся по двое, — приказывает Генерал. — Как только это будет безопасно, объединимся в Корделле. — Он указывает на Дендеру, чья лошадь стоит рядом с лошадью Мэзера. — Сбереги его.
Дендера склоняет голову и не поднимает ее, пока Генерал не дергает поводья. Его конь издает громкое ржание, которое тут же подхватывают остальные лошади. Генерал переводит взгляд на меня и кивает, веля следовать за ним. Он скачет на северо-запад, углубляясь в нутро темных прерий со скоростью пушечного ядра. Я держусь у него в хвосте. Остальные едут за нами — шествие перед тем, как все бросятся врассыпную. Оглянувшись, я вижу, как Элисон скачет с Финном на север, Грир и Хенн сворачивают на восток, а Дендера с Мэзером направляются на северо-восток.
Мэзер перехватывает мой взгляд и смотрит на меня с тем же глубоким чувством, что и раньше. Он подстегивает свою лошадь, и спустя миг они с Дендерой пропадают из виду, исчезая в ночи. Генерал снижает скорость, чтобы ехать бок о бок со мной. Ветер хлещет по щекам, осушая катящиеся из глаз слезы. Это не моя вина. Так сказал Генерал, а он никогда не лжет.
С час проскакав галопом, мы переходим на рысь. На пути встречаются лишь редкие группки деревьев и кустов — высушенные мертвые силуэты на фоне ночи. Мы едем не останавливаясь до восхода солнца. И снова до заката. Пока не выдыхаются лошади. Тогда мы спешиваемся и, найдя поблизости ручей, отпускаем их на волю, предварительно расседлав и сняв с них попону и легкие доспехи. Генерал прячет ненужные вещи в высохших кустах, остальное складывает в свой мешок. Прощально похлопав лошадей по бокам, мы продолжаем движение на северо-запад. Два дня
Запасы еды у нас скудные, и после жалких крох, выдаваемых Генералом на ужин, я страдаю от сильного голода. Изредка попадаются маленькие ручейки с мутной водой, еще реже — годные в пищу растения. Теней будто вообще не существует. Есть только солнце, небо, желтая трава и чахлые сухие кустарники.
Ненавижу жару. Ненавижу струящийся между лопаток пот и солнце, которое буквально поджаривает обнаженные участки кожи. Но еще больше я ненавижу молчание, а Генерал не желает говорить. И он не просто привычно молчалив, он словно вовсе онемел. Все эти долгие часы нескончаемого путешествия он, кажется, вообще не замечает моего присутствия.
Я как раз подумываю о том, чтобы самой начать разговор, когда он падает на колени в траву. У его ног течет ручей с такой чистой водой, какую мы не видели с самого отъезда из лагеря. При виде скоплений засохших зеленых растений, усеивающих его берега, у меня вырывается вздох облегчения. Растительность жесткая и обожженная солнцем, но она съедобнее многих «лакомств» Ранийских прерий, например воронья.
Генерал снимает с плеч мешок и оборачивается ко мне.
— Устроим здесь привал, переночуем, а завтра отправимся в Корделл. Погони за нами нет. Чем скорее мы доберемся до безопасного места, тем лучше.
Хотя маняще чистая вода течет всего в паре шагов от меня, я стою не шелохнувшись. Генерал со мной заговорил!
— Почему мы идем в королевство Гармонии? Мне казалось, вы ненавидите короля Ноума.
Генерал отворачивается к воде. Его плечи никнут, однако отвечать он не собирается.
— Я ничем не могу помочь, если не знаю ваших планов. И нравится вам это или нет, но, кроме меня, вам сейчас помочь некому.
Меня саму пугает резкость моих слов, и я бессильно роняю руку. Я нерешительно шагаю вперед, не зная, какой реакции ждать. Встав рядом с Генералом, вдруг вижу, как вода смывает с его рук засохшую кровь. Все эти дни он носил на своей коже кровавый отпечаток Спринга.
Я вспоминаю лицо убитого мной солдата. Это я виновата. И в смерти погибших в лагере мужчин виновата тоже я. Генерал кивком показывает влево, откуда течет ручей.
— Встань с другой стороны, — говорит он, никак не реагируя на мою реплику.
Сначала я достаю чехол с шакрамом и кидаю его на траву и только потом обхожу Генерала, топча поросль. Я чувствую себя так, будто вся заляпана грязью, будто с ног до головы покрыта кровью солдат Ангры. Опустившись на колени, задерживаю дыхание и окунаю голову в ручей по самые плечи. Прохлада остужает разгоряченную кожу, оглаживает лицо, смывает панику. И мои сожаления.
Я уже убивала. Видела, как убивает Генерал. Видела каждого из наших людей, даже Мэзера, окропленного кровью и изможденного после сражений. Меня не должны волновать погибшие солдаты Спринга: они убили тысячи винтерианцев. Легкие начинает жечь, но я не поднимаю головы, пока мной не овладевает болезненное желание глотнуть воздуха. Пока оно не затмевает собой все вокруг. Пока, кроме него, не остается ни иных мыслей, ни чувств.
Мою руку обхватывают чьи-то пальцы. От неожиданности я делаю вдох. В легкие заливается вода, а вместе с ней грудь заполняет ледяная паника. Я выдергиваю голову из ручья, кашляю и отплевываюсь. Генерал вытаскивает меня на траву и ударяет кулаком по спине. Затем я вскакиваю на ноги и вытираю с лица грязь.