Снег как пепел
Шрифт:
Пятеро мужчин сидят за стоящим в центре палатки щербатым дубовым столом. Их лица искажены беспокойством. Кто-то молча кривится, кто-то не сдерживаясь кричит; они так взвинчены, что сначала даже не замечают меня.
— За ней надо кого-то послать! Каждая секунда может стать для нее последней! — гремит Грир.
Его глубокий голос перекрывает все остальные. Удивительно, он ведь почти всегда молчит на наших собраниях. У меня по коже бегут мурашки. Если он так разволновался, что заговорил, то, видно, все сильно обеспокоены.
— Я не должен был ее отпускать, — рычит Генерал. — Как ты потерял ее, Финн?
Полог
— Не впадайте в панику, господа, я жива, — объявляю я, прикрывая свою дикую усталость деланой бравадой.
Я нарочно трусь о Финна самой грязной частью плаща, протискиваясь между ним и Хенном. Шкатулка с половинкой медальона, как примерзший к коже кусочек льда, с трудом отлепляется от ладони и глухо падает на стопку разложенных на столе карт.
Молчание, красноречиво говорящее: «Должно быть, мне это снится». В груди растекается приятная прохлада, и я хочу ощутить гордость. Половинка медальона на столе означает успешное завершение миссии. Выполнив ее и достигнув цели, я доказала то, что так давно стремилась доказать: я могу помочь Винтеру. Могу использовать все свои способности и умения — соображать на ходу, сражаться, воровать — во благо своего королевства. Однако все, что я чувствую, — это усталость.
Я делаю шаг назад. На меня привычно устремлены взгляды нашей команды: Генерала, Финна, Хенна, Грира и… Мэзера. Он единственный, чье внимание не было поглощено шкатулкой, когда та оказалась на столе. Трудно понять, что он чувствует, — то ли радость, то ли ужас. Надеюсь, все же радость.
— Мира.
Вздрогнув, я перевожу взгляд на Генерала. Он поднимается, держа в руке шкатулку.
— Да?
Не глядя на меня, Генерал щелкает по замку и открывает крышку шкатулки. Он еще не оправился от потрясения, это выдает сероватый оттенок его лица. Я не вижу со своего места половинку медальона, но прекрасно знаю, что видит он: шестнадцать лет борьбы и надежды на то, что, соединив две половинки накопителя, мы вернем наше королевство.
— Ты… — Он поднимает взгляд на меня. Опускает его в шкатулку. Снова возвращает ко мне.
Я лишила Генерала дара речи. Моя маленькая победа. Забавно, но именно она, а не возвращение половинки медальона и побег из Спринга вызывает в душе легкость и радость. Генерал начинает что-то говорить, однако тут же замолкает. Он глубоко вздыхает и закашливается, почуяв разящую от меня вонь.
— Элисон! — сипло зовет он. — Во имя холодов, приготовь, пожалуйста, Мире ванну!
Я смеюсь, а из соседней палатки выбегает Элисон. Она бросается ко мне, чтобы обнять, но вовремя осознает, к чему собиралась притронуться, и, передернувшись, просто взмахом руки зовет за собой.
— После того как помоешься, все мне подробно расскажешь, — предупреждает Генерал.
— Да, Генерал, — отзываюсь я, даже не пряча улыбки.
Уходя, слышу его слова:
— Слава снегу! Она это сделала!
Это не похвала, но мои губы расплываются в довольной улыбке. Да, я это сделала.
На то, чтобы смыть с меня корку нечистот, у нас уходит пять ведер воды, два куска мыла и несколько поленьев для маленького костра. Бросив в пламя испорченную одежду, Элисон уходит позаботиться о моей украденной лошади. Я надеваю белую рубашку и черные штаны — снег всемогущий, чистая одежда! — и, оставив мокрые волосы сохнуть на ветру, иду обратно в палатку для собраний.
Я глубоко вздыхаю, собирая остатки сил для встречи с Генералом, и ныряю в палатку. Огромный дубовый стол сдвинут, а вместо него в середине палатки разложены подушки, туго набитые травой и шерстью и обтянутые потертой коричневой тканью. Внутри круга из подушек стоят две чаши — одна с вареными овощами, другая с горстью замороженных ягод. А еще оттуда веет бархатисто-теплым воздухом: в центре, на безопасном расстоянии от подушек, расположена железная костровая чаша, и теплящиеся в ней уголья распространяют вокруг аромат земли.
Пар, поднимающийся над репами и луковицами, сплетается с дымком от костра и приобретает сладковато-терпкий дух. Но, падая на подушки, я внутренне танцую из-за чаши с ягодами. В последний раз я ела их на свой день рождения, семь месяцев назад. От вида чаши с замороженными черными и красными съедобными шариками слюнки текут, и это еще не то слово. Элисон заготавливает их для особых случаев, если ей вообще удается это сделать, потому что для заморозки нужно найти достаточно льда. Ягоды для винтерианцев — лакомство, которое все беженцы едят в благоговейной торжественности.
Угли распадаются, посылая в воздух облачка тепла. На лбу выступают капельки пота, нос пощипывает от близкого жара. Костровая чаша здесь поставлена не ради тепла — думаю, я скажу за каждого винтерианца, что мы лучше превратимся в ледышку, чем окажемся поблизости от горячих искр, — а ради памяти. По той же самой причине, по которой я держу в ладони горсть медленно оттаивающих ягод.
В прошлом году мы с Финном покупали еду на маленьком рынке в окрестностях одного из королевств Гармонии — Вентралли. Там в груде железных вещей, собранных кузнецом для переплавки, Финн нашел костровую чашу. Он потратил на нее половину наших скудных сбережений. Я думала, что Генерал побьет его этой самой чашей и отошлет обратно продавать. Но когда Финн притащил эту железку в лагерь, лицо его приняло такое грустное выражение, что мое сердце сдавило чувство беспомощности и тихой, глухой тоски.
Эта костровая чаша — творение рук винтерианцев. Точнее, винтерианцы добывали уголь и железо, которые доставлялись в другие королевства, такие как Яким и Вентралли, для изготовления подобных изделий. Для процветания своих королевств правители используют накопители. Магией они усиливают развитые в их краях области знаний, обусловленные географическим расположением королевств и врожденными талантами подданных. Если в одном из королевств жители обнаруживают интерес к образованию, то правитель посредством магии помогает им преуспеть в обучении. Если в другом королевстве жители проявляют боевые способности, то правитель помогает им обрести смертоносные навыки. Винтер стоял на севере самой богатой залежами части Кларинских гор, поэтому наши королевы преумножали способность жителей находить минералы и даровали им выносливость и смелость, необходимые для пребывания в нижних, темных слоях земли.