Снег, уходящий вверх… (сборник)
Шрифт:
Мы оттолкнули от причала Серегин бот. И он, оставив нас на пристани, стал разворачивать его в обратную дорогу, вычерчивая на воде винтом широкую дугу.
– До следующего лета! – крикнул он нам.
Мы помахали ему руками и пошли к автобусной остановке…
…На дорожке, идущей вдоль Байкала, я снова не удержался и побежал. Теперь уже обратно, к дому.
Возле калитки изгороди, окружающей от нашествия коров довольно большое пространство возле него, я наступил на глянцевый лист бадана. Он хрустнул,
Засолка капусты в хорошо выскобленный бочонок, хруст разгрызаемой кочерыжки, запах свежего капустного листа и картофельной ботвы в осеннем поле, смешанный с прохладным ветерком, несущем в себе и запах болотца и брызг от волны и какой-то еще свой особый запах, – все это напомнил мне хрустнувший бадановый лист.
В доме приятно пахло кофе.
Кастрюлька с ним парила на еще не остывшей с ночи печи.
У меня запах кофе почти всегда вызывает воспоминания о вышгороде Таллина с его маленькими, сумеречными, уютными, нешумными кафе.
«Как я стал сентиментален. Мне опять приснился Таллин». Эту фразу я произнес мысленно. А вслух всем сказал: «Доброе утро!»
Наталья в первой комнате за длинным столом кормила Димку манной кашей, который в паузах между ложками, подносимыми ему ко рту, весело смеялся чему-то и был похож на неведомую лохматую зверушку со своими блестящими от восторга глазами.
Кристина в пристройке к дому, на газовой плите, жарила яичницу с салом. Было слышно в чуть-чуть приоткрытую дверь, как сало потрескивает и шипит в сковороде. И это шипение и потрескивание тоже были приятны.
Виктор во второй, светлой – потому что она выходили на Байкал, а не на склон горы комнате (там стояло 5 кроватей) находился все в том же положении, в котором я оставил его, уходя на зарядку.
Он лежал в спальном мешке на кровати. Правда, теперь не спал, а листал толстую растрепанную «Поваренную книгу», еще дореволюционную, переизданную в 20-х годах нашего века. «Книга о вкусной и здоровой пище» лежала у него на животе. У моих родителей в доме тоже была такая, с портретом Сталина на первой странице.
Теперь, в наше талонное – на продукты и другие товары – время за одни только цветные фотографии, изображающие застольное изобилие, эту книгу надо было бы запретить, чтобы люди, разглядывающие ее, не захлебнулись собственной слюной. Я уж не говорю о книге царских времен, из которой Витя сейчас читал накрывающей на стол Кристине.
– Если вы пересолили бульон – не волнуйтесь. Возьмите ложку паюсной икры и опустите ее на некоторое время в бульон. Икра возьмет на себя излишек соли…
Он кивнул мне, не прерывая чтения, когда я вошел в комнату за полотенцем, висящим на спинке моей кровати.
– Кристина! Здесь про яичницу нет! – крикнул он. – Здесь на «Я» только: «Языки в желе», «Язык под белым соусом», «Язык соленый с изюмом». Сейчас в других раритетах посмотрю.
Действительно, на полочке над Витиной кроватью имелось несколько кухмистерских книг, неизвестно когда и как попавших в этот дом. Здесь были кроме перечисленных и «Опытный повар, эконом, погребщик и кондитер», 1829 года и «Кухмистер XIX века», 1854 года…
Вот уже несколько десятков лет подобные книги не выпускались у нас в стране… По-видимому, за ненадобностью…
– Нашел! Слушай, – снова крикнул Кристине Виктор, которая, по-моему, абсолютно не обращая внимания на его чтение, продолжала готовить завтрак.
– «Яйца со сметаною»: «Обыкновенные диетические яйца, снесенные не более 5 дней назад, положи на блюдо, на котором подавать. Полстакана сметаны взвари, чтобы подкипела половина…»
Я уже выходил на улицу, чтобы умыться.
– Поскорей! – сказала мне Кристина. – Завтрак почти готов. Вот только зелени немного накрошу и все.
Я разделся по пояс, ощущая приятную прохладу ноябрьского утра.
В умывальнике сверху плавал тонкий круг льда.
Мне нравилось, что в массивном умывальнике плавает лед, подтаявший с боков от уже слегка нагретого утренним веселым солнцем умывальника. Нравилось плескать на себя пригоршнями холодную воду и фыркать от удовольствия. И растираться докрасна пушистым полотенцем тоже было здорово! Да еще я вспомнил, что сегодня суббота – банный день в деревне!..
Все тело после растирания как-то постанывало, будто ты опустился в минеральную воду и пузырьки воздуха приятно щекочут кожу…
Снова захотелось рассмеяться!..
«После завтрака дров порублю!» – радостно подумал я.
– Игорь, иди есть! – крикнула мне из-за двери Кристина.
Витя умытый (в доме за печкой тоже был умывальник), с влажными причесанными волосами, в окружении Натальи и Кристины сидел за столом (Димыч в другой комнате, в квадрате солнечного света от окна, возился на полу с игрушками) и, пока Кристина разливала кофе и раскладывала по тарелкам яичницу, монотонно читал: «По изобилию, богатству рыбных товаров наша страна не имеет себе равных.
В странах капитализма теперь, как и когда-то в старой России, потребителю ежедневно приходится сталкиваться с тем, что его обманывают в цене, в качестве, в весе или мере товара. Для Советского Союза характерны отсутствие фальсификации товаров, характерны добросовестность, высокое качество продукции социалистических предприятий, что, несомненно, является одним из преимуществ социалистического строя по сравнению с прогнившим строем капитализма…»
– Хватит мормонить, – вмешалась Кристина. – Ешь, а то все остынет.