Снег в сентябре

Соколов Владимир Н.

Снег в сентябре

Всю даль последующих весен Представить было не хитро… Тебе сопутствовала осень. Когда входили мы в метро. Когда мы вышли из него, Шел снег по направленью к Химкам Или оттуда. И мело. И липло к туфлям и ботинкам. И ты сказала у дверей (В пальто осеннем, в шарфе тоненьком), Что снег идет у фонарей — Домиком… На протяжении зимы От «Войковской» и до «Плотины» Летели белые холмы, Снег обращал дома в руины И восстанавливал скорей, Ложась по внешним подоконникам. И шел опять у фонарей — Домиком. Входили в мокром серебре В автобус Тающие люди И разговоры о простуде — Снег в сентябре! Снег в сентябре Мел,

торжествуя над листвой, Глуша собой непониманье, Как Первое Напоминанье. Мы зиму прожили с тобой В теченье этого маршрута, Всю от начала до конца. Мелькали призраки уюта, Попытки воду пить с лица. В последних числах сентября (Мне не забыть, пожалуй, до веку) Валился лист у фонаря Подобно карточному домику. Зима кончалась у стены Окраинных дубов и сосен. И не было за ней весны, А снова — наступала осень. 1966

«Опять с непогашенным светом…»

Опять с непогашенным светом Короткие ночи делю… Не надо. Не думай об этом. Я больше тебя не люблю. Я вижу из этого мира, Где нет ни тебя, ни меня, Как где-то мертвеет квартира Беззвучная в топоте дня. Там пыль оседает на книги И плавает нежная моль. Я так не люблю эти миги, Их теплую, легкую боль. Я вижу из третьего дома, Как в том отзвучавшем дому Так ветрено и незнакомо Мы сходимся по одному. Как будто влюбленные тени, От нас молчаливо уйдя, Там ночь коротают в измене, Друг с друга очей не сводя. Живут они в облаке света, Как смерти, боясь темноты, Два призрака, два силуэта. Но это не я и не ты. Я знаю: и то наважденье Сойдет, как по инею след. И все ж я не сплю до мгновенья Когда они выключат свет. 1966

«На крайнем юге, солнечном и синем…»

На крайнем юге, солнечном и синем, Так много листьев глянцевых, любых. Октябрь уж наступил. Но не для них. А мы их все ж так весело покинем. И улетим на север, на восток, Где испытанье выдержав на ветхость, Желтеет каждый болдинский листок, Как библиографическая редкость. 1966

«Снега белый карандаш обрисовывает зданья…»

Снега белый карандаш обрисовывает зданья… Я бы в старый домик ваш прибежал без опозданья, Я б пришел тебе помочь по путям трамвайных линий. Но опять рисует ночь черным углем белый иней… У тебя же все они, полудетские печали. Погоди, повремени, наша жизнь еще в начале. Пусть уходит мой трамвай! Обращая к ночи зренье, Я шепчу беззвучно: «Дай позаимствовать уменье. Глазом, сердцем весь приник… Помоги мне в миг бесплодный. Я последний ученик в мастерской твоей холодной». 1960

Весна на Арбате

Снег и ржавчина… Разве так можно? Рыжей прошвою ваш особняк Подчеркнула весна, Осторожно, Первой строчкой. А в доме сквозняк. Дом снаружи красив и опрятен. Но тазам на его чердаке Все трудней Географию пятен Сохранить На лепном потолке. Все течет… Полушарье размыло У амура над левым плечом. В перекройку Наружного мира Дом и этим уже вовлечен. Ты выходишь, Сжимая перчатку. Кто-то новый уже Тут как тут. Говорит, На Собачьей площадке Должен быть Через десять минут. Вот записка. Она непреложна. Ах, доверчивый провинциал! Кто-то шутит. Но разве так можно! Вместо подписи — Инициал. Ты идешь. И какое-то время, Как влюбленный, И он за тобой. «Это там!..» За заборами теми Вздох кувалды. А день голубой! Он берется В каркасы литые. Пыль вонзается В

тающий снег. В этом доме, как сны золотые… В этом доме… Он был или нет? Я ищу тебя. Влажны и гулки, Оглушают меня Вечера. Просто выбыли Те переулки, Те названия И номера. Сколько писем Любви и привета В это лето Вернется Назад. Адрес выбыл. Но ждите ответа, Если жив на земле Адресат! 1967

Смена дней

I

Хочу зимы, здоровья, снега И одиночества того, Когда не надо никого, Когда снаружи, где мело, Все как бы замерло с разбега, Остановилось и стоит И что-то важное таит. Хочу понять и угадать. Неуловимое поймать, Мотив забытый сладко вспомнить, Как на душе пробел восполнить, Познать, как раньше, мир земной, Когда он в дымке неземной.

II

Я так отгадывать любил Пейзажа детские загадки. С мальчишек вечно взятки гладки, А я мальчишкой тоже был. Когда вразвалку снегопад Ступал Москвой запорошенной, Как отгадать бывал я рад, Что он медведь, полярный, сонный. А иногда он шел в окошке Пушистее сибирской кошки. А иногда… В пяти шагах От февраля… В ночи, в Филях Иль на Садово-Триумфальной Он, совершенно театральный, На ватных припадал ногах. И, встав под куполом ворот, Я видел: время настает, Пустая сцена ждет ответа. Чей выход! Мой! Ах, той порой Так снег пленял меня игрой, Что мне хотелось вспомнить роль И ощутить узлы сюжета. И я молился, умирал, Стрелял, стрелялся и страдал, Прощал и вел себя жестоко. Но снег ложился под ногой. И уходил я на покой, Махнув под занавес рукой Домам, беззвучным от восторга.

III

Я понимал, я понимал: Себя не зря снега роили, Не зря я с улицей играл За неименьем героини. Деревьев, окон и теней Не зря разгадывал намеки. Мне и теперь, по смене дней, Порою слышатся упреки Густой вечерней синевы, Простой заснеженной травы, В сугробе бьющего ручья, На синем черного грачья, Звонка трамвайного, гудка В сыром апреле с ближней ветки, И стен, увидевших века, И зданий первой пятилетки. О, не к зеленому юнцу, Что тягой к милому крыльцу, Еще не найденному, занят, Кто фантазирует, кого Лишь потому и оттого В сады и переулки манит, О, не тому мальчишке, мне Пришло нежданное открытье, Что все предметы наравне Желают с нами общежитья. Об этом знаю ныне я, Об этом знают все поэты. О мира милые приметы. О дом мой, улица моя.

IV

Хочу ручьев, хочу апреля, Когда земля, от солнца прея, Вгоняет клинышки травы В зазор меж вымокших булыжин, — Хочу быть к таинству приближен, Я потерял его, увы. Как это было?.. По указу Тепла и света, как гроза, Все примелькавшееся глазу Так и бросается в глаза. И так событье откровенно, Что сердце чувствует, успев Пасть и взлететь, как мир смиренно И умирает и мгновенно Рождается, похорошев!

V

Когда пульсирует весной На кирпиче стены, как жилка, Вода под коркой ледяной И пахнет ржавью жестяной, Когда наивный снег ночной Уже причмокивает жидко На тротуарах и МОГЭС Плывет, как пятитрубный крейсер, В туман… Ну, кто из нас не грезил И не испытывал чудес!.. Я был прогульщиком тогда. Меня плавучая вода Несла по улицам, как щепку, Как отраженье облаков. Бывало, нахлобучишь кепку, Накинешь плащ — и был таков! И словно б не было меня, И вместе с тем все было мною: И пульс под коркой ледяною, И влага стен, и щебетня.