Снега, снега
Шрифт:
– Мне сейчас не до еды, – поморщился Лёха. – Извините, хлебосольный хозяин.
– Будет – до еды, – заверил очкарик. – У меня имеется – на такой экстренный случай – волшебная целительная микстура…
Одноместный номер произвёл на него самое положительное и благоприятное впечатление.
– Сюда и иностранца не стыдно поселить, – признал Лёха. – Всё чистенько и крепко. Канализация и душ работают. Туалетная бумага, китайские дезодоранты. Просторная прихожая. Имеется даже встроенный в стену сейф… Не, ребята, доморощенные бизнесмены, с сейфом – явный перебор. Извиняйте…».
Достав из рюкзака дипломат с наличностью, он спустился вниз и, следуя указаниям Василия Васильевича, повернул по коридору направо.
Столовая штаб-квартиры заповедника была обустроена и обставлена в лучших традициях русского классического гостеприимства, мол: «Всё для вас, дорогие господа зарубежные туристы. Всё – для вас! Доставайте, родимые, доллары и евро…».
«Стереотипы, мать их, – понимающе хмыкнул Лёха. – Оленьи, медвежьи и кабаньи головы по стенам, старинные иконы – в золочёных рамах – по углам. Стены оббиты идеально-струганной вагонкой из лиственницы и кедра… Какие узоры и оттенки! Здорово, действительно, жёлто-серо-зеленоватая лиственница сочетается с розово-бордовым кедром. Полы – примерно на восемьдесят процентов – застланы полосатыми домоткаными половичками. Два десятка внешне грубых, явно стилизованных столов. Такие же скамьи и табуреты… Мило, ничего не скажешь. И пахнет здорово – утренней свежестью, сосновой стружкой и недавно выпеченным хлебом. Молодцы…»
– Прошу вас, дорогой гость! – приветствовала его молоденькая черноволосая официантка. – Проходите в отдельный кабинет. Проходите. Будьте такими добренькими…
«Однако! – мысленно восхитился Лёха. – Очень завлекательная юбочка! А под ней… В смысле, из-под неё… Как, интересно, надо правильно говорить? Короче говоря, ноги – просто обалдеть! И, вообще, облик у девицы характерный. Глаза – с лёгкой и ненавязчивой развратинкой. Натуральная Татьяна – из знаменитого романа «Угрюм-река». Бывает…»
За цветастыми ситцевыми занавесками до пола обнаружился просторный эркер, посередине которого располагался прямоугольный, богато накрытый стол.
«Сейчас меня стошнит, – подумал Лёха. – И пускай. Предупреждал же по-честному, мать их сибирскую…»
– Танька, прекращай прожигать гостя похотливыми взглядами! – велел Василий Васильевич. – Наливай пиво! Человеку неможется, а она, шалава, только об одном и думает…
– Чичаза, чичаза, – ловко управляясь с объёмной керамической баклагой, засуетилась черноволосая деваха. – Вот, пожалуйте. Угощайтесь!
Пиво было очень ароматным и абсолютно чёрным.
«Отменная штуковина! – ставя на стол опустевшую пивную кружку, решил Лёха. – Забористое, с лёгкой пикантной горчинкой. Божья благодать в чистом виде, если выражаться по сути…»
– Ещё? – лукаво улыбнувшись, спросила Татьяна.
– До краёв, красавица…
Покончив со второй кружкой, Лёха поинтересовался:
– Где же такое классное пиво производят?
– По документам – в Братске, – старательно протирая бумажной салфеткой очки, сообщил Василий Васильевич.
– По документам?
– Ага. Так-то, по-настоящему, его варят у нас, в Ванаваре. По старинному рецепту восемнадцатого века. Ячмень, горох, лесной хмель, мёд, немного щавеля… Легализоваться и получить официальную лицензию? Такая конкретная головная боль, доложу я вам. Да и взяток при этом надо раздать – без счёта. Проще нужные бумажки – за сущие копейки – купить. Кстати, и раньше так делали. И при царе, и при коммунистах… Как, извините, поживают – в вашем городском желудке – колючие сибирские булыжники?
– Спасибо. Полностью растворились. Без следа. Наоборот, аппетит потихоньку просыпается. Зверский.
– Так закусывайте, не стесняйтесь… Может, водочки?
– Спасибо, но я – по пиву…
– Танька, не спи! Наполняй гостю кружку!
– Чичаза, чичаза…
Стол поражал разнообразием. В том смысле, что разнообразием предложенных закусок.
– Студень из рябчиков. Очень рекомендую. Ещё утром перепархивали по куруманнику, – тыкая толстым указательным пальцем, хлебосольно вещал Василий Васильевич. – Хариус горячего копчения. Малосольная икра тайменя. Варёная оленятина. Сохатина. Вяленый медвежий язык… Угощайтесь!
– Спасибо, – сыто икая, вежливо поблагодарил Лёха. – Благодарствуйте. Всё очень вкусно…
– Танька, шалава, не спи! Наполняй гостю кружку!
– Чичаза, чичаза…
Минут через пятнадцать директор заповедника, загрустив, поделился сомнениями:
– Понравится ли у нас иностранным телевизионщикам? Зимой здесь морозы лютуют. Температура воздуха опускается ниже пятидесяти градусов. Иногда даже термометры, не выдержав, лопаются.
– Ерунда, – вяло обгладывая глухариное крыло, заверил Лёха. – Экзотики, как известно, много не бывает… Кстати, а можно зимой добраться до места падения метеорита на снегоходах?
– Запросто. От Ванавары до «Пристани» – по прямой – будет ровно шестьдесят шесть километров. По факту – около семидесяти пяти. Полтора часа пути. Если, конечно, ехать по натоптанной тропе.
– Блеск! Это и будет первым этапом нашего реалити-шоу. Мол, кто доехал и – при этом – не окочурился, тот и продолжает игру… Подайте-ка мне, милейший Василий Васильевич, тарелку с рябчиковым студнем. Пробу сниму. Уговорили…
Вновь заколыхались цветастые занавески, и Татьяна, входя, торжественно объявила:
– Сибирские пельмени! Господа, подвиньтесь, пожалуйста. Я на столе немного приберусь и миски расставлю.
– Пельмени без водки – удел законченных параноиков, – снимая с мясистого носа бухгалтерские очки, выдал директор заповедника. – Так, по крайней мере, наш комбат любил говаривать.
– Где служить довелось? – заинтересовался Лёха.
– ВДВ. Псковская краснознамённая дивизия.
– Уважаю. Бывал… Наливай, браток!
– Ну, за генерала Лебедя!
– За – Лебедя! Пусть земля ему будет пухом! А на бездонном Небе пусть не забывают – регулярно – выдавать генералу парашют…