Снега, снега
Шрифт:
Со скрипом распахнулась автобусная дверь.
– Залезаем, пассажиры! – скомандовал усатый шофёр.
– До встречи, брат степной.
– До встречи, ребята. Счастья вам…
Камера была достаточно светлой, просторной и комфортабельной. Но, всё же, лишь тюремной камерой.
Две узкие койки, разделённые прямоугольным обеденным столом. Два пластиковых стула, потрёпанное низенькое кресло, тумбочка с телевизором. Колченогий журнальный столик, заваленный различной макулатурой. Широкий книжный шкаф, заполненный разномастными книгами и книжицами. Туалет и ванная комната. Крохотная кухня
«Самое противное, что кругом понатыканы камеры видеонаблюдения, даже в ванной и в туалете, – печалился Лёха. – И свет нигде не выключается. Да и выключателей нет. Чёрт знает что! Блин горелый, лишённый всякой сексуальности…»
Да, сексуальностью здесь и не пахло. Они четвёртые сутки обитали в этой камере, то бишь, уже четвёртые сутки считались законными мужем и женой. Да, венчания пока так и не было. Но брачный договор-то был подписан? Был. Епископ Альберт даже печать какую-то – красно-пурпурного цвета – на нём поставил.
«Толку-то от этого? – внутренне кипятился Лёха. – Ноль! Полный и запредельный ноль! Ванда даже целоваться – под прицелом видеокамер – отказывается. Не говоря уже о большем. Мол, графиня потомственная, воспитанная в моральной строгости… Садисты законченные. Так вас всех и растак. Статус поменялся – с холостого на женатый? Ну-ну, как-то этого не ощущается. Никак – не ощущается…»
На журнальном столике лежала только всякая и разная религиозная белиберда – откровенно-пропагандистской направленности. В том числе, рекламные проспекты различных скитов и церквушек, расположенных на берегах южных тёплых морей.
«Это, скорее всего, местные «церковные» курорты, – решил Лёха. – Причём, достаточно комфортабельные – с грязевыми ваннами, тренажёрными залами, турецкими банями и минеральными источниками. Знакомое, в общем, дело. Высокое начальство должно где-то полноценно и разнообразно отдыхать от трудов праведных…»
В телевизоре работал только один канал. И то насквозь официальный, посвящённый – на девяносто восемь процентов – всяким религиозным новостям и событиям. Но даже из увиденного и услышанного становилось понятно, что в этом Мире не всё гладко. Далеко, ей-ей, не всё. Сквозила – в лицах и голосах дикторов – определённая напряжённость и растерянность.
– Понятное дело, астероид ожидают, – хмыкал Лёха. – Вот, и суетятся, морды. Впрочем, на их месте кто угодно суетился бы. Дело-то серьёзное. Без дураков. Грохнется эта космическая бандура – никому мало не покажется… Тьфу-тьфу-тьфу! Стук-стук-стук!
У них с собой, конечно, была пластиковая карточка доступа к другим программам, да и специальная прорезь, подходящая по размерам, в телевизионном корпусе обнаружилась. Но, как быть с камерами видеонаблюдения?
«Наверняка, отнимут карточку, – мысленно сомневался Лёха. – И Лане может достаться на орехи. Карточки доступа, скорее всего, в Мире «церковников» находятся под строгим учётом. Ладно, отложим до момента прибытия на метеостанцию. Тогда, может быть, и воспользуемся…»
Ванда – первые два часа заключения – ни на шаг не отходила от телевизора. Приоткрыв карминные, изысканно-очерченные губы, не отрываясь, она смотрела на экран и зачарованно молчала. Но потом девушке надоело выслушивать нудные поучения и наставления из уст солидных бородатых дядек, облачённых в нарядные рясы, и она переключилась на книжную полку, где обнаружилось –
Утром Ванда встала в дурном расположении духа – всё хмурилась, задумчиво молчала, а во время завтрака непрерывно барабанила – по деревянной столешнице – тоненькими пальчиками.
– Что с тобой, любовь моя? – забеспокоился Лёха. – Голова болит? Не выспалась?
– Сон плохой приснился, – призналась девушка. – Яркий такой, цветной, реальный, запоминающийся. Про такие говорят, мол, вещий. Представь, м-м-м… Длинные цепи покатых гор. Широкая-широкая долина, зажатая между хребтами. По долине неторопливо бродят странные, внешне неуклюжие животные. Каждое – размером с двухэтажный дом. И, вдруг, с неба на них пикируют гигантские летающие ящеры. Злобные такие, ловкие, зубастые… Вопли, визг, хрип, боль, стоны. Кругом – лужи и ручьи крови. Ярко-алой такой, дымящейся. Кошмар, короче говоря…
– Кошмар, – согласился Лёша. – А кошмарные сны, как утверждают мудрые очкастые доктора, следует забывать. Причём, сразу и навсегда…
После обеда Ванда, усевшись в старенькое уютное кресло, с головой погрузилась в чтение. Лёха устроился напротив, на обыкновенном пластиковом стульчике, и, делая вид, что с интересом изучает различные религиозные брошюры, исподтишка наблюдал за женой.
«За женой? – не переставал удивлённо нашептывать приставучий внутренний голос. – Ну, надо же! Это ты, братец, выдал. Типа – отколол номер. Столько лет являлся записным и идейным холостяком – прожжённым таким и насквозь циничным. И, что? Попал, волею сумасшедшего случая, в чужой Мир, да и влюбился – до полной потери пульса – в первую встреченную смазливую девчонку. Мало того, что влюбился, так ещё, ни разу не переспав, женился. Удивительное дело! Ёпрст ни за что не поверит и умрёт, корчась в приступах клоунского смеха… Правда, девчонка-то будет не из простых. Потомственная бургундская графиня – гордая, отважная, прекрасная и чуть-чуть капризная. Наверное, в этом всё и дело… Впрочем, готовит она просто замечательно и вкусно, пальчики оближешь. Графская семья, всё же, к богатеям не относилась… А какие у неё ноги, Боги мои! Побыстрее добраться бы до них. Типа – в приватной супружеской обстановке… Да, воистину, неисповедимы пути Господни…»
Ванда, захлопнув книгу и недовольно поморщившись, сообщила:
– Скукотища смертная. Сплошные походы за всякими «Святыми Граалями» и героические сражения с иноверцами. Ни единого упоминания о трепетной и нежной любви. Ни единого! Представляешь?
– Не представляю, – улыбнулся Лёха. – Дальние героические походы – без жаркой любви? Бред однозначный.
– Может, тогда дорасскажешь свою историю? Про суровую и загадочную Сибирь-матушку?
– Конечно, радость моя сероглазая. Слушай…
Глава двенадцатая
Лёха. Ретроспектива 05. Сибирская экзотика
– Пельмени? – нерешительно выпуская из ладони вилку, засомневался Лёха. – Супчик какой-то, щедро сдобренный густой сметаной…
– Правильно, сибирские пельмени полагается кушать ложкой, – невозмутимо подтвердил директор заповедника. – То бишь, хлебать. Если, конечно, имеешь дело с настоящими сибирскими пельменями, а не с халтурным «новоделом».
– А что ещё имеется в миске? Кроме пельменей и сметаны?