Снеговик
Шрифт:
— Всё, считай, это были твои последние плюшки! — строго говорит Снеговик, затворив дверь за бабой Нюрой, которая никак не желала уходить, но снабдив её напоследок пакетом мандаринок, Айсу, всё-таки, удаётся распрощаться с гостьей.
— Как ты успел её подцепить? — игнорирую нравоучения, — это моя главная врагиня!
— Была! — продолжает он безмятежно, — милая такая бабуся. Не цеплял я её, она сама в двери позвонила, что мне прятаться? Я ж не преступник!
— Ну, конечно!
— Соли… — банально, как мир! — сказала, тесто на подходе, а у неё соль закончилась, даже начинку посолить нечем!
М-да, чего-чего, а соли у меня в достатке. И перца полно!
— А дальше?
— А дальше ты видела, — пожимает плечами, — я её обезвредил, больше не врагиня.
— Кем представился?
— Фитнес-тренером, сказал, есть такая услуга «Фитнес-тренер выходного дня», — смеётся, изображая, как он выжимает гири.
— Так ты только на выходные? — почему-то становится тоскливо.
— Ну, выходные нынче длинные, — размышляет, почёсывая взъерошенный затылок, — а там посмотрим…
Глава 6
Вспоминаю, что Айс обещал рассказать мне свою историю,
— Наступило время признаний! — не сомневаюсь, что опять наплетёт какой-нибудь ахинеи, но бред про то, что я его слепила из того, что было, не выдерживает никакой критики.
— Сначала сумки надо разобрать, — нашёл отговорку. Они и, правда, стоят нетронутые в углу на кухне, разве что, мандарины ушли к бабе Нюре.
— Хорошо, но учти, я не забуду!
Мы дружно и не очень разбираем мои покупки. Не очень, потому что шоколадка с «Рафаэлло» летят в помойку!
— Это кощунство! — рвусь к мусорному ведру, но мой тиран не пускает, перехватывает прямо у цели.
Оказываюсь в его крепких лапах, прижатая к мощной голой груди! А она горячая, пахнет приятно! Именно по-мужски приятно. Не могу разобрать: отголоски дорогого стойкого парфюма и запах тела. Вкусно. Будоражит! До головокружения. Сопротивляюсь, только не понимаю, зачем? Неловко и, в то же время, признаюсь себе, жалко будет, если отпустит.
А он отпускает, сбив мой праведный гнев, и я теряюсь, не зная, что делать дальше. Но за сладким больше не лезу, Снеговик победил…
Он, кажется, тоже немного растерян, слишком интимно получилось, якобы увлечённо исследуя содержимое сумки, продолжает разбор покупок,
— Завтра приготовлю тебе образцовый диетический завтрак и обед, — говорит подозрительно хрипло, а я сразу соглашаюсь, и чтобы выйти из неловкости, добавляю,
— А сегодня мы есть уже не будем?
— Пирогами не наелась?
— Я гипотетически… До ночи ещё долго.
— У тебя есть йогурт или творог, и вообще, на ночь жрать вредно, — он уже в порядке, справился легко.
— Это несъедобно в принципе! — я тоже отошла и представила творог, застрявший сухим
— Запомни, если тебе не нравится еда, значит, ты просто не хочешь есть, — нормально? — и вот ещё что, — добавляет, — чуть не забыл! Завтра сюда в двенадцать придет парикмахер-стилист приводить тебя в человеческий вид, — опять опустил, такое не проглотить,
— А сейчас у меня нечеловеческий вид? — думала, оправдываться начнёт, но ошиблась,
— Нечеловеческий! Сейчас в лучшем случае тянешь на неандертальца, — вот это приложил! Почему он так груб со мной?
— А, ты на придурка! — выгоню нафиг! Чего я его терплю? Обижаюсь и ухожу с кухни. По дороге в комнату запинаюсь за ещё один груз. Ах, да! Это же барахло, как выразилась Машка «на бедное место». Поднимаю и возвращаюсь,
— На вот, примерь! — пуляю в него, что есть силы, но получается не очень эффектно, тяжёлый — зараза, — а то, вдруг, неандерталец ещё и людоедом окажется! Побежишь тогда, куда глаза глядят! Хоть не голышом…
— Ага, спасибо! — он на лету подхватывает, как пушинку пакет, ну, как пакет: сумарь из гипермаркета с отстроченными капроновыми ручками, в котором можно пятигодовалого ребёнка унести, я пёрла его с трудом!
И начинает с сомнением вытягивать оттуда наряды один смешнее другого. Я ведь не поглядела, чего мне подруга понапихала.
— Да не волнуйся, всё стиранное, — успокаиваю…
И мы хохочем весь вечер над квадратными Мишкиными футболками и джемперами, над брюками, которые на Айсе смотрятся, как бриджи, оканчиваясь чуть ниже икр, и их точно надо подвязывать, чтобы не свалились! Он всё перемеряет, и так смешно позирует, каждый раз предваряя новый выход из спальни на подиум, рекламной фразой,
— Последний писк моды! — и сопровождает его нажатием на резинового ежика со свистулькой в пузе, завалявшегося у меня ещё со времён приезда старшей сестры с малолетним сыном.
Давно я так не смеялась, просто покатываюсь в кресле, изображая зрителя на неделе Высокой моды в Милане. Айс, оказывается, такой весельчак и клоун, что я и представить не могла! Молодой красивый мужик, явно знающий себе цену, превратился в смешного весёлого мальчишку, безо всякой заносчивости и высокомерия, хотя прекрасно понимаю, что он не так прост, как кажется на первый, да и, тем более, на второй взгляд.
Наконец, нахохотавшись до колик в животе, Айс, устав от трудной роли манекенщика, а я — зрителя, мы всё же выбираем из всего хлама пару штанов и столько же маек, доходящих ему хотя бы до пояса этих штанов, остальное на свалку!
За всеми заботами не замечаем, как нас застаёт ранняя зимняя ночь, когда наступает пора подумать о ночлеге. У меня две комнаты, так что стелю гостю в гостиной на диване, а сама иду пить отвратно кислый йогурт и пробовать, что-нибудь написать.