Снеговик
Шрифт:
— Я, чур, первая буду лить! — столблю место.
— Давай, — соглашается, — на суженого.
— Не гони коней, Снеговик! Откуда бы ему взяться, я из дома не вылезаю.
— Как говаривала моя бабуля, если надо, судьба найдёт и на печке, — парирует не задумываясь.
А я-то задумываюсь,
— Что ещё за бабуля? Снежная баба, что ли?
— Никакая не баба, — возмущается Айс, — бабуля и всё!
— Ладно, — чего я к нему лезу, бабуля, так бабуля, — надо за неё выпить! — предлагаю.
— За бабулю!
Кухня
И к делу.
Тонкой струйкой вливаю расплавленную густую массу в холодную воду. Она тут же застывает белыми плотными каплями, отлично контрастирующими с чёрным дном блюда. Выжимаю все остатки, и мы, сомкнув головы над столом, пытаемся разобраться в знаках судьбы. И через некоторое время, упираемся взглядами друг в друга!..
Глава 8
Потому что, в чёрном блюде, сбившись тремя ровными кругами от большого к малому, гордо плавает геометрическая фигура под названием «снеговик»!
— Бред! — первая мысль.
— На чего, гадали-то? — уточняет Айс, будто не помнит. Сам же предложил!
— Не на чего, а на кого!
— Думаешь, это я? — тянет с сомнением.
— На тебя, честно говоря, мало похож, — на всякий случай оцениваю взглядом собеседника и сопоставляю с восковой фигурой в воде.
— М-да, надо перепроверить.
— Что-то пошло не так. Сейчас выловлю его и снова нагрею, — начинаю собирать восковые блины из воды.
— Да не трогай ты их! — останавливает, — ещё же собирались как-нибудь?
— Не хочешь, чтобы я его расплавила?
— Не хочу! — подтверждает, — пусть живёт.
— Ладно, давай будем жечь бумагу, — беру охапку бракованных листов А-4, оставшихся после печати очередной сказки и начинаю комкать, — давай, включайся! Теперь твоя судьба решается.
— Надо за это выпить! — наливает снова.
— Поддержу!
Потом, выложив на фаянсовый поднос, кучу малу бумажных комков, похожих на снежки, чиркаю спичкой. Но Айс тут же задувает.
— Ты чего?
— Погоди-ка, если это на меня, давай я сам подпалю.
— Точно, тебе и жечь! — соглашаюсь, — какой вопрос на повестке? — уточняю сразу.
— Да всё тот же, — сообщает, сосредоточившись на создании костра, — мы же перепроверяем, — смеётся.
Бумага занимается дружно, горит ярко, прекрасно освещая помещение кухни и давая столб копоти в потолок. Через пару минут вместо белого сугроба комков, получаем странную скукожившуюся скульптуру искорёженного, но пока ещё удерживающегося пепла.
— И, что бы это значило, — недоумевает Айс, — разглядывая пепелище.
— Сейчас разберёмся, — устанавливаю поднос между свечой и стеной и начинаю его медленно крутить вокруг своей оси, — гляди на тень на стене, — объясняю, — там всё увидишь. Не завершив круга и наполовину, слышу,
— Стоп! — резко останавливает мою руку, — смотри!
Я поднимаю
— Ой!
— Ага! — подтверждает снеговик, — ты тоже это видишь?
— Вижу! — на стене парой близнецов с совершенно одинаковыми чёрными тенями вырисовываются две пальмы: одна шевелящаяся на моей голове, а вторая, в точности такая же на подносе!
— Надо выпить! — резюмирует Айс…
— Да это — розыгрыш! — я уже захмелела с непривычки.
— У тебя, что ни спроси, всё розыгрыш, — парирует, — Фома неверующая! Вчера обо мне то же самое говорила.
— Так с тобой ещё и не ясно! — хоть я и пьяна, но не совсем дурочка.
— Продолжим гадать? — уточняет.
— Вопросы остались?
— Нет, — вздыхает. Понимаю его сожаление, вместо того, чтобы увидеть на стене мадонну или принцессу неземной красоты, увидел косматую пальму с моей головы. Мне, впрочем, тоже не легче.
— Тогда, допиваем шампань и сворачиваем деятельность, — нечего себя иллюзиями тешить понапрасну. Я скорее поверю, что три лепёшки воска — суженый, чем в то, что этот брутальный красавец на меня позарится.
— Тебе видней, — разливает остатки алкоголя по фужерам в глубокой задумчивости.
Допив шампанское не чокаясь в полном молчании и, ликвидировав следы шаманства на кухне, разбредаемся по койкам, и я вырубаюсь. Газированный алкоголь на меня действует, как настоящее снотворное. Если бы приходилось рано вставать по утрам на какой-нибудь завод, спилась бы нафиг, а иначе так бы и маялась по ночам со своими совиными биоритмами, а потом дрыхла бы у станка…
— Марина! Подъём! Труба зовёт! — я его убью! Если смогу раскрыть глаза.
— Меня никуда не зовёт, никакая труба! Что за мода у тебя, будить людей спозаранок? — отмахиваюсь вслепую, от чего-то щекотного, ползающего по моему лицу, — вчера поспать не дал, ввалился и сегодня опять!
А это что-то продолжает настойчиво мешать досматривать сны!
Мои сны — это сказки, которые потом воплощаю на комп. Раньше бы сказала на бумагу, а теперь в наш современный продвинутый век даже никто не задумывается, какой это диссонанс: сказка — рассказка, то есть, устная форма, уже облачилась не только в строгие рамки знаков и символов, как при изобретении письменности, но и оказалась в жёстком плену цифры!
Ну, так вот, когда я сплю, приходят новые сюжеты, новые герои. Они там у меня во снах творят, чего хотят, а я потом разбираюсь с ними, когда проснусь, тороплюсь скорей записать все их подвиги, пока не забылись. Но, чтобы не забыть, надо на грани сна и яви всё хорошенько зафиксировать, а не вскакивать по зову трубы, так все они разбегутся, и не дадут себя запомнить.
Вот что мне сейчас снилось? Поди теперь, восстанови в памяти! А ведь, приятное, кажется… и совсем не детское… М-да… Лучше не вспоминать… Пожалуй, мне пора в душ!