Снегурочка для детей министра

Лартер Элли

– Ого! – восхищается Эльвира, когда мы проходим на территорию конюшни. – Как тут много места... и как тут много лошадей!

– Пятнадцать, если точнее, – говорю с готовностью.

– О, так ты здесь часто бываешь?! – спрашивает она.

– Довольно-таки, – признаюсь с улыбкой, и в этот момент к нам выходит Максимилиан – владелец конюшни. Я знакомлю с ним Эльвиру, а потом объясняю Максу наш запрос, на что он сразу кивает:

– Отлично, можете взять Паштета и Кармин, они очень спокойные, а я поеду позади вас на Марусе.

– Какие интересные имена, – отмечает Эльвира. – Особенно Паштет.

– Это точно, – я киваю, и мы идем надевать налокотники и наколенники, чтобы уже через пять минут выехать верхом на лошадях в лес.

После конной прогулки мы ненадолго заезжаем домой, чтобы отдохнуть, принять душ и переодеться. Эльвира надевает то самое розовое платье с блестками, которое я урвал для нее тысяч за сорок – для меня это копейки, конечно, но она сама когда-то рассчитывала купить его в три раза дешевле, – а я выхожу к ней в черных джинсах и белоснежной рубашке. После мы отправляемся в мой любимый паназиатский ресторан, где я заказал столик.

– Ты делаешь для меня слишком много, – говорит Эльвира, когда мы заказываем еду из меню, и официант отходит от нас. – Особенно сегодня.

– Неправда, – я качаю головой и беру ее хрупкую ладонь в свою. – Мне хотелось бы, чтобы ты запомнила раз и навсегда, Эльвира: ты заслуживаешь всего самого лучшего. И у моей любимой женщины будет все самое лучшее. Ты и дети – мое главное богатство, мое сокровище, мое счастье.

– А ты – наше, – говорит она в ответ и целует меня в губы, а потом шепчет: – Знаешь, я думаю, я готова...

– Мм?! – не понимаю я и потому хмурюсь. – О чем это ты?!

– Я готова... к сексу, – поясняет Эльвира и краснеет.

– Ого!

– Хочу, чтобы сегодня ночью все случилось.

– Это ведь не потому, что Аделия потребовала меня не динамить?

– Нет, – она закатывает глаза. – Это потому, что я люблю тебя.

45 глава

– Я тоже люблю тебя... очень люблю... – преисполненный нежности, я протягиваю руку через столешницу и накрываю своей большой, сильной ладонью ее ладонь – маленькую и хрупкую...

Впрочем, кому, как не мне, отлично известно, что на самом деле эта девочка – просто кремень. Честно: я готов пройти с ней огонь, воду и медные трубы... и мы проходим – каждый день.

Но только не сегодня. Сегодня праздник, ее праздник, и мне совершенно не хочется, чтобы мы говорили и думали о плохом. Возможно, кому-то это покажется отвратительным и неправильным: моя дочь в детском доме, как я могу выбирать для своей девушки цветы, кататься с ней на лошадях по весеннему лесу и сидеть в ресторане?! Разве я не должен день и ночь, двадцать четыре часа в сутки заниматься тем, что поможет вернуть домой ребенка?!

Поначалу я тоже думал так. Не спал, не ел, перманентно ненавидел себя и разрывался между прокуратурой, органами опеки и частным детективом, чтобы иметь реальный голос посреди этой насквозь прогнившей, коррумпированной системы... Но все это привело лишь к тому, что я загнался эмоционально и физически, у меня поднялись температура и давление, и я чуть не потерял сознание на важном совещании.

Пришлось пересмотреть отношение к самому себе. Пришлось признать, что моей вины в том, что забрали Варю, совсем нет. Пришлось согласиться с тем, что я делаю все возможное – и даже больше. И дать себе немного свободы, сна, еды и возможности улыбаться – в том числе ради Вари.

Поэтому сегодня я не убиваюсь от горя – а наслаждаюсь вместе со своей любимой женщиной прекрасными моментами и праздничной атмосферой.

После ресторана мы возвращаемся домой. Няня Маша сообщает, что Богдан уже давно спит. Мы благодарим и отпускаем ее, а потом по-очереди заходим с Эльвирой в детскую комнату и целуем спящего мальчишку в лоб... Он ворочается во сне, а я заботливо укрываю его одеялом, осторожно прикрываю за собой дверь и иду в столовую, где меня уже ждет Эльвира.

– Тебе понравился сегодняшний день? – спрашиваю у нее, подходя вплотную и притягивая ее к себе за талию.

– Да, очень, – она смотрит мне в глаза и улыбается, обнимая руками за шею. – Еще ни один мужчина не делал мне таких подарков и не проводил со мной такое чудесное восьмое марта... Большое спасибо, любимый. Все было волшебно: цветы, лошади, ресторан... и платье, конечно! Особенно платье!

– Ты в нем просто прекрасна, – говорю я тихо и наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в губы. Эльвира отвечает на мой поцелуй, и ее губы, такие нежные, такие чувственные, пылают...

Это сводит с ума. Это разжигает страсть. Это обещает жаркую ночь...

Наконец-то. Ведь я долго ждал этого.

Когда наш первый поцелуй заканчивается, я подхватываю Эльвиру на руки и несу в спальню, чтобы там опустить на постель и нависнуть над ней, целуя снова, скользя подрагивающими пальцами по блестящей поверхности ее платья и обнаженным ногам... Девушка обхватывает меня руками за шею, а ногами – за талию, и мы становимся ближе, чем когда-либо...

Всю ночь и весь следующий день мы проводим в объятиях друг друга. Эльвира забивает на университет – впервые, кстати! – я беру отгул на работе, Богдана мы поручаем заботам няни и просто не вылезаем из постели, занимаясь любовью, обнимаясь, целуясь, болтая обо всем на свете, пересматривая любимые фильмы и затем снова возвращаясь к любви...

Нам это очень нужно – пара дней отдыха перед предстоящими судами. Ведь ближайшее заседание уже тринадцатого марта – через четыре дня.

Когда этот день наступает, мы полны сил и готовы сражаться за Варю.

На повестке сегодняшнего дня – лишение Карины родительских прав. Это очень важный момент, ведь если суд отстранит нашу бывшую суррогатную мать от Вари – она не сможет больше претендовать на нее, и у Анатолия пропадет один из рычагов воздействия на меня.

Раньше я боялся, что если Карина заберет дочь, то банально не сможет заботиться о ней – да и не захочет, – а еще может увезти куда-то. Кроме того, для самой Вари это тоже будет гораздо более серьезный стресс. Одно дело – жить в детском доме, где есть профессиональные воспитатели и врачи, и думать, что это такой детский садик, из которого совсем скоро заберет папочка, и совсем другое – оказаться в чужом доме с чужой женщиной, которая к тому же совершенно не заинтересована в благополучии ребенка.