Шрифт:
Было это давным-давно, в давние-стародавние времена. Мирно, спокойно и весело протекала жизнь в царстве доброго и мудрого царя Берендея. Царь Берендей проживал во дворце, в своей столице, что звалась Берендеев посад. Возле дворца
В том году, о котором пойдёт речь, холода держались долго-долго. Вот уж и масленая неделя подходила к концу, а снег всё не таял, лежал толстым покровом на полях. Леса стояли безмолвные, угрюмые, еловые ветви гнулись под тяжестью нетающего снега, замёрзшие ручейки молчали. Но вот наконец, как и положено по календарю в Берендеевом царстве, появилась Весна-Красна. Она опустилась на Красную горку близ Берендеева посада в сопровождении птиц. Однако какой холод и мрак царили вокруг! Бедняги, они этого никак не ждали. Ой, как же мёрзли несчастные птицы: сороки-белобоки, жаворонки и грачи, и журавли, и цапли, и утки-хлопотуньи. Разве так раньше встречала их родная земля? Ясно, все эти снега и холода – проделки Мороза. Разругалась бы с ним за такие дела Весна-Красна, рассорилась бы навсегда, но только вот в чём была беда: была у них с Морозом дочка – Снегурочка. Вот почему она со стариком Морозом ссориться боялась. Ну как отнимет у неё дочку? Тогда она и помочь дочке ничем не сможет. Тогда уж ей ни утешить её, ни заступиться старый не позволит.
Тем временем в лесу становилось всё холоднее и холоднее… Поднялся ветер, повалил снег.
«Шутить вздумал старый», – подумала Весна-Красна.
– Птицы перелётные, прячьтесь от снега в кусты, – посоветовала она птицам. – Потерпите немного. Завтра растают от снега проталинки, в речных льдах полыньи откроются, солнышко выглянет. Согреетесь, а там и гнёздышки станете вить, выводить птенчиков.
Не успела она это проговорить, не успели птицы попрятаться в кустах, как из лесу, из самой чащи тяжёлой поступью вышел сам Мороз.
– С прибытием, Весна-Красна, – сказал он своим густым басом. – Здорова ли?
– Не жалуюсь, а ты здоров ли? – откликнулась Весна. – Как поживаешь?
– Не худо, ой, не худо, – захохотал в ответ Мороз. – Нынешнюю зиму не скоро позабудут берендеи. Уж погулял я, поморозил всласть.
– Так, может, в путь тебе пора, на север? – заметила Весна.
– Что гонишь? Не гони, – откликнулся Мороз. – Сам я уйду на утренней заре.
Что ж, это хорошо. Пускай себе уходит, да поскорее. Вот только тревожно Весне: на кого старый дочку Снегурочку оставит? Правда, она уже не маленькая, шестнадцать лет скоро исполнится, но всё же…
Стал Мороз Весну успокаивать. Мол, Снегурочка в высоком тереме живёт. И охрана у неё надёжная – волки да медведи вокруг терема дозором ходят, а по ночам филин сторожит: сидит на высокой сосне, глядит во все стороны. Звери у неё в услужении, лисица и зайчата, и куницы, и белки… Да и лохматому Лешему наказано беречь её, глаз не спускать. У Весны болью отозвалось материнское сердце. Глупый старик, не понимает он, что тоскливо девушке одной среди зверей жить. И что ей делать? Ну, вышьет рушничок, ну, песенку споёт. А всё одна да одна, ни единой человеческой души рядом.
Рассердилась Весна-Красна на Мороза, захотелось ей за дочку заступиться, спасти её от тоски-одиночества.
– Да как ты, старый, не поймёшь, – чуть ли не закричала она, – что девушке не со зверьём, а с людьми пожить хочется. Погулять, с подружками поиграть, с ребятами в горелки побегать.
– А дальше что? – сердито пробурчал Мороз.
– А там полюбится какой-нибудь один…
– И
– Ты злой старик, – продолжала спорить с ним Весна-Красна. – На свете всё живое любить должно. Я мать, ты помнишь это? И я тебе томить дочку в неволе не позволю!
– Да знаешь ли ты, глупая, какой ужасный ходит слух – так же повысил голос Мороз. – Услышал я, рассказывала птица, что зовётся странным именем «птица-баба», что будто бы Ярило, весеннее горячее солнце, Снегурочку сгубить задумал? Стремится он своим лучом горячим заронить любовь ей в сердце, и тогда Ярило испепелит её, сожжёт, растопит. А пока она никого не полюбила. Ярило над ней не властен.
Но Весна-Красна всем этим слухам не хотела верить. Вздор мелет какая-то там птица. Не зря она зовётся «баба».
– Отдай мою Снегурочку, – прикрикнула она на Старика.
Мороз усмехнулся.
– Тебе, такой вертушке, что б я дочь доверил?
– Ты что ругаешься, красноносый? – возмутилась Весна. – Я мать, как смеешь ты мне не доверять?
Мороз задумался. Ссорится с Весной и ему не хотелось. Подумав, предложил он Весне вот что. Отпустит он Снегурочку из терема на волю. Разрешит он ей пожить в слободке, с людьми. Пусть поживёт в Берендеевке у Бобыля Бакулы. Они с Бобылихой бездетны, так пусть Снегурочка побудет им вместо дочери. Живут они бедно. Так будет там девушке работа да забота, никакая любовь в голову не полезет. Да и на бобылёву дочку вряд ли кто польстится. Весна согласилась. Пусть хоть так. Хоть жизнь у Бобыля не сахар, а всё же с людьми, не со зверьём.
Стал Мороз кликать Снегурочку, и та вскоре появилась из лесу. Голос Мороза и в дальнем тереме её был слышен.
Весна-Красна залюбовалась дочкой, обняла её, приласкала, приголубила. А потом спросила, не хочется ли Снегурочке не в тереме со зверями, а в слободке с людьми пожить.
Ох, как обрадовалась Снегурочка. Как не хотеть! Ведь живя с людьми, сможет она с подружками и в лес по ягоды ходить и хороводы водить, и песни петь научится, не хуже чем поёт Лель.
– Лель? – испугался Мороз. – Откуда ты Леля узнала?
Снегурочка рассказала, как спрятавшись за ракитовым кусточком, видела она, как пастушок Лель пасёт коров, и слышала, как он играет на свирели и поёт песенки. И показалось ей, что нет этих песен прекрасней, ни жаворонков пенье, ни трели соловья с ними сравниться не могут.
– Отец, – сказала она, – ты только послушай, прелесть-то какая: