Снесу крышу. Дорого
Шрифт:
Она швырнула блузку на диван. Паша залюбовался контуром тонкой талии и длинных ровных ножек. Тат Даша завела руки за спину к застежке бюстгальтера.
Ну же, давай же! Сделай это, детка!
Она сбросила с плеч лямки, и бюстик полетел к блузке. Несветаева потянулась за спортивным лифчиком, который лежал на диване чуть дальше. Небольшая, но приятной округлости грудь выглянула под рукой, а попа снова оказалась в правильном ракурсе, в котором открывается вид не только на попу, но и на вход ниже.
Паша зажмурился, чтобы
Это да! Это прямо то, что ему сейчас нужно.
Но, как оно подозревал, прямо сейчас ему это опять не дадут. Ладно, мы пойдём другим путем. Кощей так же бесшумно вернулся в ванную. Позволил себе понежиться под душем из дешевой лейки, смывая кровь из щиплющих ссадин. А потом вытерся и, обернувшись полотенцем поверх одних боксеров, сверкая торсом, пошел к своей таинственной помощнице.
Глава 22. Дарья
Женщина — как открытая книга. Одна — как бульварный романчик, другая — как шпионский детектив.
Даша вынула из ушей бесполезную гарнитуру. Разумеется, ни с кем она не разговаривала. Она просто говорила. Если бы разговаривала, то, безусловно, не заметила бы, как изменился шум воды в тот момент, когда он открывал дверь ванной. Пожалуй, это единственное, что выдало присутствие босса в коридоре.
И еще взгляд.
Обжигающий, жадный взгляд. Возможно, он только чудился. Но соски у Даши сморщились в горошинки, а внизу живота стало горячо от собственного бесстыдства. У нее даже мелькнула мысль снять трусики, так ее завела эта игра. Но это бы ее выдало. Нарушило правила игры в «Я не такая». Развеяло тонкую вуаль таинственности и неприступности, которой прикрывалось ее похотливое чудовище.
Хотя очень хотелось.
Водить за нос Кощея оказалось настоящим наслаждением. Он был взрослый. Мощный. Напористый. Дарья засмотрелась на то, как он дерется. По-серьёзному. Но с головой. Даже в драке он не выпустил своего монстра. Даша знала, чувствовала — он там есть. Глубоко внутри. Ждет своего часа. Но пока ей не удалось засечь даже кончик монстрового носа. Или рыла. В общем, морды. А Даше не терпелось выковырять его из панциря. Заставить потерять контроль. Добраться до его нежного пузика…
Но он ускользал, прячась за забралом псевдо-рыцаря. Личиной деревенского дурачка. Образом босса-простофили. Последний вообще трещал по швам при каждом шаге. Непонятно, как она вообще могла поверить в это маски-шоу при первой встрече. Можно сказать, провалила при собеседовании профессиональный тест.
Душ перестал шуметь. Дарья вжикнула молнией на халате (будто невзначай не доводя «собачку» до ворота и оставляя пространство для фантазий), собрала ношенные шмотки и подошла к двери ванной.
— Павел Константинович! — крикнула она. — Вам пельмени ставить варить?
— Дарья Владиславовна, вы полны сюрпризов, — распахнулась перед нею дверь и взгляду Несветаевой предстали босые волосатые ноги начальника с рельефными икрами. Потому что смотрела Даша в пол. Поднимая взгляд, он миновала полотенце, обернутое вокруг бедер на манер килта, и затормозила на пресловутых кубиках.
Потом взгляд, будто ведомый гравитацией, опустился ниже, к полотенцу. В голове забилась мысль: а есть ли под ним что-нибудь. Вряд ли это что меняло, но Дарья всё же сунула голову в ванную и облегченно выдохнула: на полу было свалено всё, кроме трусов.
Трусы в данной ситуации — это почти пояс верности. Маркер намерений. Словно зеркаля поведение Даши, Поляков не перешел эту интимную черту. Он тоже решил поиграть. Теперь Несветаева решительно подняла взгляд к лицу начальника (по дороге зацепившись за капли воды, застрявшие в черных волосах на груди).
Глаза Павла Константиновича смотрели насмешливо. Он, безусловно, не упустил из виду ее метаний и теперь наслаждался эффектом.
Шут гороховый!
Взгляд Даши снова спустился ниже, к сморщенным монеткам сосков в обрамлении грубых черных волос.
У нее были разные мужчины. В абсолютном большинстве — возрастные. С провисшей на бицепсах кожей. Пивными пузцами и пузами, под складками которых висели их вялые достоинства. Их блудливые ручки бесстыдно лапали ее голое тело и тыкали в разные интимные отверстия.
И это возбуждало.
Даша понимала, что она какая-то неправильная. Но ее заводила эта мерзость. Стыд, унижение, через которые ей приходилось проходить. Покорность и даже бессилие — это все заставляло её сочиться влагой.
Потом, когда всё заканчивалось, она одевалась и выходила, приходило чувство омерзения. Грязи. Испорченности и вины. Никчемности и ничтожности. Слабости перед монстром, управляющим ее телом.
Кощей был старше ее. Значительно старше. Даша посчитала: их разделяли четырнадцать лет. Но он был не таким, как ее обычные клиенты.
Вроде бы она заставляет его плясать под ее дудочку. А может, он просто создает видимость, будто подчиняется, а на самом деле лишает ее бдительности, чтобы одним прыжком подмять под себя и перегрызть хребет.
И это пугало, с одной стороны, а с другой — подстегивало.
— А? — до Даши дошло, что она слишком долго и слишком откровенно пялится на обнаженный торс начальника.
— Говорю: оказывается, вы не чужды гостеприимству, — искривив губы легкой насмешкой, продолжил Поляков.
— Знаете, Павел Константинович, говорят, незваный гость хуже татарина, не сочтите за межкультурную нетолерантность.
— Не чужды. Но и похвастать им не можете.
— Я вообще ничем похвастаться не могу, — возразила Даша, оттесняя полураздетого Кощея от прохода и забрасывая в корзину для грязного белья свою одежду.