Снесу крышу. Дорого
Шрифт:
Затем подняла с пола его одежду, окончательно убедившись, что он в белье.
Будто это что-то решало.
— Слишком скромная от природы, — продолжила Даша. — Вы не ответили на вопрос: варить или нет?
— То, что вы предлагаете мне что-то, серьезнее сушек, я рассматриваю как положительную динамику в отношениях, — он произнес таким тоном, будто эти «отношения» были. — Но пельмени — не та еда, которую я бы хотел.
— Может, я бы тоже хотела омара в яблоках под соусом бешамель, — буркнула Дарья. — Но омара в холодильник не завезли.
— Вот незадача.
Даша чуть не присела от перехода темы.
— У вас дома есть омары? — уточнила она.
— Нет, но есть еда. Семга отличная, — уговаривал он.
— Павел Константинович, давайте я вам быстро брюки зашью, и вы поедете домой, к лососям. А я быстро пельменями перекушу — и спать.
— Умеете вы комплиментом почву из-под ног выбить, — начальник вжался в дверной косяк, пропуская Дашу из ванной. — Значит, вам со мною хочется спать?
— Нет, мне хочется спать без вас.
— Ладно, если домой не получается, — невозмутимо отъехал Поляков, — я сюда заказ сделаю. И пока мы будем ждать, вы, Дарья Владиславовна, будете исцелять героя, себя не пожалевшего ради вашего спасения.
— Вот вы скромный.
— Это ваше облагораживающее влияние, — заметил босс и потопал в прихожую, оставляя мокрые следы на линолеуме. За телефоном.
Интересно, он вообще осознает, что уже третий день подряд питается у нее дома? Своими продуктами. Это типа добровольческая акция: «Накорми зимующих птиц»?
И Даша пошла доставать аптечку. Исцелять героя, которому навтыкали с ее легкой руки.
Три белых коня, на которых выезжает женский пикап, это Таинственность, Беспомощность и Адреналин. А управляет этой бешеной тройкой ямщик Недоступность. Таинственность возбуждает любопытство. Беспомощность подкармливает Чувство Собственного Величия жертвы. Хотя кормить ЧСВ Кощея — только портить. Оно и так… отожрано так, что в двери не пролезает. Адреналин… Адреналин раскачивает влечение. Только раскачал, как ямщик его — хрясь! — кнутом. Вроде, осаждает, а вроде — погоняет.
И смысл в том, чтобы раскачать-раскрутить жертву по нарастающей так, чтобы человек уже не понимал, где право, где лево, где верх, где низ. Потерял все ориентиры, завязнув в болоте эмоций, воплощенным источником которых станет пикаперша.
В теории всё понятно.
С тактикой проблемы.
Для предыдущих клиентов Даши пределом адреналинового приключения было подрочить на Колесе обозрения. Или выпутаться без потерь из якобы угрозы ДТП. У Павла Константиновича большим было всё. Включая минимальный уровень опасности, способный вызвать хоть какой-то заметный всплеск адреналина. Заказчик — молодец, не подкачал. Мужики оба пощекотали нервы на славу. Даше хотелось бы верить, что подногоную истории заказчик не растрепал. Впрочем, это в его же интересах. То, о чем знают трое, знают все.
Честно говоря, оказавшись в лапах этого… Джабира, Даша сама струхнула. Его зверь даже не пытался маскироваться под человека. Не хотела бы она оказаться с таким наедине в закрытом помещении. Так что с Поляковым ей повезло. Если бы объектом заказа оказался такой
А теперь она зашла так далеко, что следующий ход был очевиден для всех. Секс. Только в это воронке, которую закрутила Даша, каждый следующий шаг должен был засасывать объект еще сильнее. И пока она не представляла, как вывернется из этого водоворота, который сама же и закрутила. Учитывая дополнительное условие.
Об этом она подумает завтра. Сегодня ямщик еще на коне. Сегодня Павлу Константиновичу ничего не обломится.
Это точно.
— Я готов, — ее гость тяжеловесно плюхнулся на диван, обтекая его рельеф. — Лечите меня!
И Поляков вытянул вперед правую щеку, на которой ботинок кавказца оставил кроваво-красную наскульную роспись.
Даша, вооружившись ватными палочками, пузырьками перекиси водорода и йода, отправилась на приступ. Или на подавление восстания, судя по припухлости под полотенцем «пострадавшего». Она пристроилась на плоском подлокотнике дивана, усаживаясь лицом к пациенту. Обмакнула ватную палочку в перекись и стала обводить одну воспаленно-припухшую царапину за другой. Там, где Кощей слишком усердно отмывался или вытирался, еще подсачивалась кровь, а перекись бурно пенилась. Но Павел Константинович, закрыв глаза, плющился от медицинских процедур, как кот на солнышке.
Правда, когда на смену безобидной перекиси пришел спиртовой йод, шеф, как тот же кот, зашипел сквозь зубы. Какие мы нежные!
— Что-то, когда вас ваш восточный приятель ботиночком прикладывал, вы молчали, — заметила Даша, закручивая крышечку на йоде и снова примакивая палочкой края ссадин.
— А-а-а, — картинно простонал Поляков и открыл один глаз: — Он бы не оценил. И не пожалел.
— А я, значит, пожалею?
Дарья даже моргнуть не успела, как огромные лапищи уронили ее с подлокотника на колени (ну, почти на колени) Кощею, и его нос зарылся в приоткрытую ложбинку между грудными возвышенностями.
Даша забилась, вырываясь из рук шефа. Впрочем, он не слишком удерживал. — Павел Константинович, что вы себе позволяете! — подскочила она, поправляя халат и застегивая молнию до самого верха.
— Я всего лишь хотел проверить, такая ли вы бессердечная, какой кажетесь. Слушал, есть ли у вас сердце.
— Интересно, каким органом? — пробурчала Даша
Тело почему-то не хотело действий. Оно хотело тепла и покоя. И может даже ласки. Хотелось поддаться на провокации и просто расслабиться. Просто сдаться.
— О-о-о. Тут большой выбор, — распластываясь по спинке, томно рассуждал Поляков. — Тараканы, например, слушают лапками, — он изобразил шарики-фонарики.
Шарищи-фонарищи, точнее.
— Я так понимаю, у вас больше ничего не болит. — Дарья пыталась сохранить самообладание.
— Болит.
— Что же?
— Бедро, — пожаловался он и похлопал по прикрытой полотенцем части ноги.
— Подуть? — участливо поинтересовалась Несветаева.
Кощей уставился на нее немигающим взглядом как удав на кролика.