Снежинка и её Ветер
Шрифт:
– Здесь никто не подслушает, – начала разговор Наифа.
– Так и некому, – усмехнулся принц. Он заметил, что слуг у тётушки мало.
– Любопытные везде найдутся, – вздохнула баронесса. Она покачала головой, взглянула на племянника и сказала с укором: – напрасно ты сбежал, да ещё брата вместо себя оставил. Как бы Жозефин не рассердился. Вздумает чего доброго признать бастарда.
– Что? Не-е-ет, – воскликнул принц.
– Он ведь постарше тебя месяца на два.
Поражённый неприятной новостью Виттер шагнул вперёд, встал перед тётушкой и посмотрел ей в лицо, ища лукавинку в её взгляде. Обиженная на зятя баронесса решила так зло пошутить? Принц хорошо знал отца друга. Герцог – добродушный, весёлый человек, преданный королю всей душой – обожал Исидора. Души не чаял в нём. Они стали особенно близки после смерти герцогини. Неужели не он настоящий отец Сида? Герцог – рогоносец! В это не хотелось верить.
– Тётя, зачем вы наговариваете? – от волнения Виттер перешёл на привычное обращение к старшим, хотя всегда говорил тёте Наифе «ты».
– Не знал? – баронесса покачала головой. – Прости, не хотела стать чёрным вестником. Однако прошу тебя впредь не поступать так легкомысленно. Ты не единственный сын короля.
***
Тётушка настойчиво убеждала Виттера возвращаться во дворец. Доводы приводила разумные, принц видел это, но не мог отказаться он намерений выяснить, зачем восемнадцать лет назад его обручили с маленькой девочкой.
– Поеду к её родителям, надеюсь, они смогут мне что-нибудь объяснить.
– О, нет! – воскликнула баронесса и даже потянулась к племяннику обеими руками, словно преграждая путь, – умоляю, не делай этого! Нельзя доставлять графине новые страдания.
Виттер наморщил лоб, припоминая, кто из отцовских подданных, проживающих в этих местах, носит графский титул:
– Хорошо, приеду инкогнито, побеседую с графом, больше никому не открою цели визита.
Взгляд тётушки стал холодным, а голос будто заледенел:
– Граф погиб ещё тогда. Он отправился в погоню, настиг похитителей, пробрался на их корабль. Это всё, что известно. Сопровождавшие графа слуги остались на берегу и не смогли рассказать, что же произошло. Через три дня графине доставили окоченевшее мёртвое тело. Женщина потеряла в один день ребёнка и мужа.
– Она сошла с ума? – робко предположил принц.
– К счастью, графиня погоревала-погоревала и утешилась, взяв на воспитание сироту. Удочерила, вырастила как родную. Не тревожь их, милый мой крестник, прислушайся к словам любящей тебя тёти. Графиня не расскажет больше, чем я, не разрушай мир, с таким трудом созданный ею.
Виттер кивнул и, немного помолчав, задал следующий вопрос:
– В таком случае, поведай, кто сумеет объяснить суть того обряда? Зачем его проводили, почему выбрали меня и ту девочку?
– Теперь это не имеет никакого значения! Твоя истинная пара погибла, ищи другую невесту и не морочь людям головы.
– Она не погибла! – принц потянулся за стоявшим у стены свёртком, достал из него картину: – Взгляни! Она снится мне. Так часто, что я запомнил каждую чёрточку, выражение глаз, улыбку. Видел девушку печальной и строгой. Никого не смогу полюбить сильнее.
Глаза баронессы расширились, она так резко приблизилась к портрету, что палантин соскользнул с узких плеч, пришлось поправлять его.
– Что говорит? – спросила тётушка, удивив Виттера тем, что единственная, если не считать друга, восприняла его «мазню» всерьёз. – Расспроси, где её искать.
– Увы, – вздохнул принц, пряча картину в холщёвый футляр, – я не слышу голоса.
Баронесса вздохнула, кутаясь в меха, и сокрушённо покачала головой: – Многих ты посвятил в эту тайну?
– Родителей, камердинера, тебя.
– Больше никому ни слова, заклинаю!
– Почему? – в голосе принца звучала досада, он намеревался показывать портрет людям, расспрашивая, не встречалась ли им изображённая на холсте девушка.
– Если твоя наречённая и жива, лишь потому, что её считают мёртвой. Будь осторожен, мой мальчик.
– Э-э-а-а… – Виттер приободрился, – ты расскажешь мне, откуда взялась идея обручить нас?
Баронесса так глубоко задумалась, что подождав с минуту, Виттер провёл рукой перед её глазами, проверяя: не уснула ли.
– Так и быть, – заговорила она, очнувшись, – слушай! В двух часах езды на север, это верхами, в карете чуть дольше, стоит сосновый бор. В самом центре этого бора – полянка с крепкой избушкой. Живёт в этой избушке отшельница. Идти по лесу нужно пешком, иначе не примет.
– Зачем к ней идти? – удивился принц. – Отшельница что-то знает обо мне?
– Восемнадцать лет назад, в тот самый день, когда родилась графская дочь, подвижнице той было откровение. Она поднялась и пошла на поиски девочки. Один единственный раз отшельница покинула свой скит, люди отнеслись к этому с трепетом. Помогали. Уже через неделю путница добралась до графа, а потом и до меня, как твоей крёстной.
– Хочешь сказать, что затеяла всё, поверив какой-то полоумной бабке?
Баронесса покачала головой, посмотрев на племянника с укором:
– Вовсе не бабке. Отшельница тогда была ещё довольно молодой, лет тридцати от роду.
– Тем более! Шарлатанка какая-то! – Виттер не сказал, но подумал, что отец был прав, когда сердился на упрямую родственницу.
– И ты бы поверил. Отшельница была слепой от рождения, а ходила и говорила так, словно ей открыто иное зрение.
– Притворялась, наверное.
– Мальчишка! За кого ты меня держишь? Нельзя так притворяться. Веки закрыты у неё так плотно, что срослись!
– Хм… – принцу представилась жутковатая картинка. – Жива ли она ещё? Лет прошло немало.
– Жива. Навещают её сердобольные люди. Узнали бы, если б померла.
Конец ознакомительного фрагмента.