Снежная Дева
Шрифт:
— Которое уже ударило по нам.
— Знаю, — помрачнел Йоффи. — Ещё пару месяцев назад трудно было даже предположить, что юты будут работать в секретных лабораториях Военного ведомства Федерации. Юты, о которых в Германаре вытирали ноги. Которых называли сатанинским отродьем, проклятыми оборотнями… Теперь наши новоиспечённые союзники решили использовать даже нашу способность превращаться. Уж если использовать нас, то по полной! Да вот только не больно-то мне хочется, чтобы они меня использовали, даже если они готовы меня за это озолотить. Я пока мало общался с Йесси, но я спросил у неё, следует ли вредить тем, кто не сделал нам ничего плохого. Она сказала: «На войне, как на войне». Потом пустилась в рассуждения, и мне казалось, что она старается убедить не столько
— Придётся, — Илана почувствовала, как от ярости её бросает в холод. — Только пусть потом не жалуется.
— Жаловаться она не будет. Если она поймёт, что выбрала неверный путь, она уйдёт сама.
— Похвально, — саркастически заметила Илана. — Обычно плохого правителя нелегко отправить в отставку.
— Она уйдёт не просто в отставку. Она уйдёт вообще.
— Вообще — это как? Из жизни?
— В изгнание. А может, и из жизни. Быть изгнанником в окружении таких же изгнанников, как ты сам, — это ещё ладно. А если ты изгнанник, да ещё и одинок, твоя жизнь теряет смысл. Меня всегда ужасали эти ваши истории о святых людях, которые уходили жить отшельниками в пустыню или в горы… Мы, юты, так не можем. Никто из нас не может жить в одиночестве. Меня утешает только то, что, если меня отправят в изгнание, мои родители уйдут со мной. Им тоже не очень-то нравится происходящее. К сожалению, многие из нашего гаммельского посёлка полностью поддерживают Йесси и, по-моему, уверены в её правоте больше, чем она сама.
Йоффи замолчал и задумался.
— К сожалению, так и бывает, — усмехнулась Илана. — Вождь уже начинает сомневаться в своих идеях, а ему всё равно приходится идти впереди, поскольку толпа уже этими идеями загорелась и остановить её трудно. И если вождь остановится на полпути, его могут попросту затоптать. Это Гай недавно сказал. Не помню уж, с чего разговор начался… И ещё он сказал: «Не уверен, что смог бы быть королём, обладающим всей полнотой власти, как это было в древних обществах. Это ж ведь только и думай, правильное ли выбрал решение, а если неправильное, то как исправить».
— Может, он-то как раз и стал бы хорошим королём. Он понравился Сумайо. И ты тоже.
— Это тот ют, который помогал Йесси меня спасти?
— Да. Он наблюдал за вашей компанией в парке Атенополиса.
— Теперь понятно, почему у той лани был такой умный взгляд.
— Значит, ты заметила слежку? Но я не знаю, в кого превращался Сумайо. За вами вполне мог и ещё кто-нибудь наблюдать.
— Ага. Наверное, та птица, которая так противно верещала на апельсиновом дереве, тоже была наблюдателем.
— Если она была очень маленькая, то вряд ли. Мы не любим превращаться в мелких животных. В теле, которое гораздо меньше твоего подлинного, чувствуешь себя неуютно. Хорошо, что мне больше не надо превращаться в птицу тьюн. Пришлось это сделать, поскольку я не мог открыть врата прямо в твою комнату. Я знал, что ты в этом посёлке, но не знал, где именно. Пришлось летать, высматривать… Но уйти я могу прямо отсюда. И мне уже явно пора.
— Йоффи, ты не знаешь, они намерены снова бомбить наш посёлок? Чего они вообще хотят?
— Точно я этого не знаю, но кое-что до меня доносилось. Насколько я понял, Айслинд хочет, чтобы в Айсхаране не осталось ни одного жителя. Погибнут они или уйдут в другие миры — ему не особенно важно, хотя, думаю, он предпочёл бы первое. Может, он даже предпочёл бы, чтобы Айсхаран вообще погиб, но его союзники думают иначе. Они считают, что на этой планете можно устроить полигон для своих испытаний, а главное — найти ещё много интересного. Но Айслинду это, похоже, не так интересно, как им.
«Он мечтает, чтобы этот мир погиб, — вспомнила Илана слова Эдеры, — и желательно вместе с теми, кто может что-то знать о его тайнах и о самом Айслинде. Его как будто постоянно мучают какие-то призраки. Король боится, что они оживут, и мечтает от них отделаться. Бежать отсюда, разрушив тут всё, похоронить все здешние тайны вместе с этим миром»…
— Мне пора, принцесса. Думаю, посёлок они пока бомбить не будут. Пока здесь ты. Я верю — ты что-нибудь придумаешь. Ты сумеешь спасти своих друзей, как несколько лет назад, когда твой дар ещё только пробуждался, сумела спасти меня.
Йоффи неожиданно склонился и поцеловал Илане руку — так, как он это сделал несколько лет назад. Она смутилась, но не успела ничего сказать. Окно замерцало, и ют исчез в серебристом тумане.
На улице темнело, большой дом был полон звуков. Илана подумала о том, что, наверное, скоро ужин. Есть ей не хотелось, зато снова захотелось спать. Что ж, сон хорошо восстанавливает силы.
Ей приснилась церковь Святой Анны. Она стояла в маленьком мощёном дворике возле клумбы, окружавшей статую ангела с мечом, и смотрела на полуоткрытую церковную дверь. Почти весь двор занесло снегом, цветы на клумбе засохли. На первый взгляд здесь царило запустение, но Илана видела, что в глубине храма загадочно мерцают огни, и это мерцание совершенно не напоминало колеблющийся свет восковых свеч. То, что её там ждало, одновременно пугало её и притягивало.
— Ты ищешь храм, где открываются пути? — раздался рядом голос — тихий, но глубокий и сильный.
Илана обернулась и увидела, что каменный ангел ожил. Он с улыбкой протягивал ей прозрачный, сверкающий меч. И едва она коснулась рукояти меча, как всё вокруг засияло ослепительным светом. Цветы ожили и превратились в белые лилии. Они стремительно разрастались, покрывая двор. Храм изменился. Он стал больше и отдалился. Теперь он стоял на поросшем лилиями холме, и к нему вели каменные ступени. Илана знала, что должна подняться туда. И ещё она знала, что вернуться назад она скорее всего не сможет. Земля у неё под ногами содрогнулась, а свет становился всё ярче. Он струился из полуоткрытой двери храма и заполнял собою всё вокруг. Илана зажмурилась, а когда открыла глаза, храм на холме исчез.
Она села на кровати и огляделась. Комната плавала в призрачном голубоватом сиянии. Окна из магического льда искрились и сверкали, не позволяя видеть то, что было снаружи. А там явно что-то случилось — до Иланы доносились тревожные голоса. Девочка прижала к оконному стеклу ладонь, и оно стало прозрачным, но свет, который струился сквозь него в комнату, теперь казался едва ли не материальным. Он словно пронзил Илане руку, а потом и всё её тело. Это походило на лёгкий удар током. Что за странный свет?