Снежная слепота
Шрифт:
– И что теперь? – не отводя взгляда в сторону, спросил Харп. – Перережем ему горло?.. Если мне не изменяет память, я уже слышал подобное предложение.
– А что предлагаешь ты? – задала встречный вопрос Эниса.
Ничего не ответив, Харп повернулся к «снежному волку».
– Бери табурет и садись за стол.
Чуть привстав, Харп приподнял свой табурет и подвинулся в сторону, освобождая место еще одному человеку.
«Снежный волк» посмотрел на Харпа так, словно тот предлагал ему присесть на раскаленный теплогенератор. Затем взгляд его скользнул по лицам остальных. Сделав два шага в сторону, он поднял за ножку стоявший у стены табурет.
– Я не стану сидеть с ним за одним столом! – Швырнув ложку в миску с кашей, Эниса порывисто вскочила на ноги.
– Сядь, – сурово глянул на нее Харп.
– Нет!
– Сядь!
Эниса медленно, как будто кто-то невидимый, стоявший за спиной, давил ей на плечи, опустилась на прежнее место.
Теперь она уже не поднимала головы, не смея взглянуть ни на Харпа, ни на «снежного волка», стоявшего возле стены с табуретом в руке, ни на кого другого. Воля ее была сломлена, а дух раздавлен. И сделать это оказалось куда проще, чем считала сама Эниса и полагал Харп.
Харп обвел взглядом всех сидевших за столом. Старый Бисаун ковырялся ложкой в миске, делая вид, что все происходящее его абсолютно не касается. Марсал смотрел на Харпа с удивлением. Он не понимал причин странных действий, которые совершал Харп, но при этом даже не сомневался, что Харп поступал подобным образом, имея на то основания. И только во взгляде Халаны открыто читалось осуждение. В отличие от Марсала, она не думала о причинах, побудивших Харпа предложить «снежному волку» место за общим столом. На ее глазах унизили ее единственную подругу, и сделал это человек, которого она уже почти начала уважать. Халана считала это оскорблением, нанесенным ей самой.
– Послушайте, – обращаясь одновременно ко всем, негромко произнес Харп. – Мы ведь все-таки люди, хотя и живем, как скот… Люди! – с нажимом повторил он. – Так давайте же будем и вести себя по-людски. Чем мы лучше тех же «снежных волков», если готовы прогнать человека, который пришел к нам с миром?
Ему никто не ответил.
Харп снова взглянул на «снежного волка» и, коротко взмахнув рукой, приказал:
– Садись.
«Снежный волк» поспешно занял предложенное ему место.
Повинуясь молчаливому приказу Харпа, Халана поднялась со своего места и принесла еще одну миску и ложку. Однако «снежному волку» она их не подала – поставила на стол по левую руку от Харпа.
Харп вяло усмехнулся и передал посуду сидевшему справа от него «снежному волку».
Никто не возражал против того, что делал Харп. Однако это было не молчаливое признание его правоты, а безмолвное согласие с тем, что сила на его стороне. Один лишь Марсал попытался было улыбнуться «снежному волку», но, напоровшись на холодный взгляд водянисто-голубых глаз, похожих на пластиковые шторки, за которыми пряталась чужая душа, снова уставился в свою тарелку.
Атмосфера всеобщего единения и радостного возбуждения, царившая за столом до того, как к нему присел «снежный волк», была разрушена. Харп уже мысленно ругал себя за глупую и оказавшуюся совершенно напрасной попытку преподнести урок человеколюбия обитателям хижины старого Бисауна. Вместо того чтобы заставить остальных поверить, что в каждом человеке при желании можно найти хотя бы крупицу добра, он только настроил всех против себя. Включая и «снежного волка», чувствовавшего себя далеко не уютно, сидя под перекрестными взглядами ненавидящих его людей. Эти люди привыкли жить по своим правилам, и надеяться на то, что можно изменить их мировоззрение, не меняя условий, в которых они ежедневно боролись за существование, было удивительно глупо и невероятно самонадеянно. К сожалению, Харп понял это, когда уже было слишком поздно.
Да и кем он, собственно, себя считал? Почему был уверен, что люди, с которыми случайно свела его судьба, будут послушно внимать каждому его слову, как будто он пророк, посланный в мир вечных снегов, чтобы избавить их души от злости и ненависти, копившейся долгими холодными ночами? Кто дал ему право считать, что его взгляд на жизнь является единственно правильным? Кто?..
«Снежный волк» потянулся было за бутылкой с перебродившей настойкой красницы, намереваясь разлить ее по кружкам, но Харп остановил его.
– Выпьем, когда вернемся с охоты, – сказал он и, кинув ложку в миску с недоеденной кашей, поднялся с табурета. – Пора, – сказал он, не глядя на других охотников.
Пройдя в угол, где висела одежда, Харп снял с гвоздя доху.
Невольно в голове мелькнула мысль: что делать, если сейчас никто за ним не последует? Скинуть доху и вернуться к столу с дурацкой улыбочкой на лице, чтобы попытаться превратить все в неудавшуюся шутку?.. Или двинуть «снежного волка» кулаком по затылку так, чтобы он слетел с табурета на пол?.. Харп прекрасно понимал, что если он один выйдет за дверь, то вернуться в этот дом уже не сможет: никому не нужен человек, претендующий на роль лидера, но внезапно утративший способность держать ситуацию под контролем. Для того чтобы избавиться от его присутствия, аборигенам не потребуется даже самим прибегать к насилию: они легко и просто могут решить эту проблему, сдав его «снежным волкам».
Конец невеселым размышлениям Харпа положил Марсал. Подойдя сбоку, он тоже снял с гвоздя свою доху.
Харп воспрял духом. Теперь, когда у него был по крайней мере один союзник, пусть не понимавший мотивов его действий, но готовый идти за ним до конца, Харп снова чувствовал в себе силы осуществить задуманное. Пусть остальные сидят в этой провонявшей потом и нестираной одеждой дыре – он уходит. И Марсал идет вместе с ним.
Взяв в одну руку вещевой мешок со снаряжением, а в другую – снегоступы, Харп вышел за дверь.
Он даже не обернулся, чтобы взглянуть на тех, кто остался, и Халана, приподнявшая руку, чтобы махнуть ему вслед, бессильно уронила ладонь на край стола. Чтобы никто не заметил стоявшие у нее в глазах слезы, женщина опустила голову и, схватив какую-то тряпку, принялась с ожесточением стирать со стола несуществующее пятно.
Выйдя за дверь, Харп едва не задохнулся, когда в легкие хлынул обжигающе холодный воздух. Щеки в одно мгновение прихватило морозом, а на глазах даже слезы выступили.
Быстро растерев щеки, Харп почувствовал, как к лицу прилила горячая кровь. Дохнув пару раз в перчатки, чтобы согреть их изнутри, Харп натянул их на руки и присел, чтобы закрепить на ногах снегоступы.
Тьма, окружавшая его, была настолько плотной, что действовать приходилось по большей части на ощупь. Но для Харпа это не составляло проблемы. Он уже настолько хорошо освоился с ремешками снегоступов, что мог бы застегнуть их с завязанными глазами.
За спиной у него приоткрылась дверь, и Харп увидел удлиненный силуэт Марсала, нарисованный на снегу в узком прямоугольнике яркого электрического света.