Снежный человек (илл. И. Архипова)
Шрифт:
Стрелять из него можно маленькими самодельными пулями. Тикка отливает их сам.
Чтобы прицелиться, такое ружье надо установить на шагарку. [24] Только после этого удается выстрел.
Тикка никогда не возвращался из леса с пустыми руками. Его считали в поселке хорошим охотником. Но как он управлялся со своим ружьем, для всех было удивительно. Казалось, что, если хоть один раз из него выстрелить, оно разлетится вдребезги.
Тикка осмотрел свое ружье,
24
Шагарка — подставка для ружья.
Чистка окончена.
— Неказисто ружьишко, а ладно, — сказал Тикка и вскинул его на плечо.
Заодно Тикка взял кошель. Положил в него мешочек с пулями, хлеб и спички.
Совсем обряженный, Тикка вышел из своей избушки. В открытую дверь вслед за ним вырвался и заклубился облаком теплый воздух.
Покамест Тикка надевал свои охотничьи лыжи, его ресницы и борода побелели. А мороз подкрался к нему и больно ущипнул за нос.
— Эх, — закрутил носом Тикка, — морозец крепкий! Тикка встал на лыжи и двинулся в путь.
Глубоким снегом запорошило дорогу и лыжные тропы.
Лес начинался тут же за проселком. Трудно было идти по лесу даже такому замечательному лыжнику, каким был Тикка.
Словно завороженный, лес встречал охотника безмолвием. Ни звука. Тишина.
Белки не резвились, перелетая с ветки на ветку. Они дремали в своих гнездах, свернувшись теплым комочком. Сквозь дремоту, навеянную холодом, они чутко прислушивались к малейшему шороху.
И не одно беличье сердце затрепетало от тревоги, когда в лесу появился человек.
Лесные обитатели знают, что человек в лесу — это всегда опасность или крупные неприятности.
В своей жизни Тикка много охотился на белку. Знал все повадки пушистого зверька и по многим признакам мог определить, будет ли охота удачной в году.
Этот год должен изобиловать белкой.
Тикка помнил, что в прошлую зиму уродилось много сосновых и еловых шишек. Он и раньше находил эти шишки, погрызенные белкой.
Сейчас под некоторыми деревьями, на снегу, было видно множество рассеянных чешуек еловых семян. Значит, здесь находится беличье гнездо.
Тикка подошел к дереву и постучал по его стволу палкой, но зверек не показывался из своего гнезда.
«Стучи, стучи… А я не покажусь…» — верно, думала белка, поглубже зарываясь в теплое гнездо.
В прежнее время, до революции, Тикка поступал очень просто: если зверек не показывался на стук, Тикка рубил все дерево. Оно падало.
Зверек, перепуганный катастрофой, выскакивал из гнезда, и охотник убивал его.
Если же зверьку удавалось вначале спастись и он молниеносно прыгал с одного дерева на другое, то охотник, преследуя его, валил безжалостно и следующие деревья. Они оставались гнить в лесу.
Теперь
Тикка, настойчиво колотил палкой по стволу дерева, но зверек не показывался. Уж очень холодно…
Вспомнил Тикка одну такую же суровую зиму.
Люди охотились не столько на зверьков, сколько на сделанные ими запасы: орехи, сухие ягоды, грибы и корешки.
Это было в гражданскую войну 1921 года. Затерянные среди дремучих лесов и непроходимых болот карельские деревни голодали.
Своего хлеба в Карелии всегда было мало. А в эти годы разрухи голодал весь Советский Союз.
Хлебные транспорты, снаряженные ценой великих жертв молодой Республики, не доходили в глубину карельских лесов.
Банды белофиннов грабили их в пути. Людей убивали, а хлеб увозили за границу. Если же невозможно было увезти, зерном и мукой кормили лошадей.
Карельские крестьяне сдирали кору с деревьев, мололи ее, просеивали и пекли лепешки. Они отзывались сосновой смолой.
Взрослые пухли от голода, а дети умирали.
У Тикки тоже вышла последняя мука. Его маленький сын не смог есть лепешек из сосновой коры, испеченных матерью.
В доме оставались только рыба без соли и ягоды: морошка и клюква.
Тикка вспомнил про свои охотничьи запасы. Немного сухарей, гороха, круп и соли еще в прошлом году оставил он в своей охотничьей избушке, в самом сердце леса.
Чтобы спасти от голодной смерти своего сынишку и поддержать ослабевшую от недоедания мать, Тикка в такой вот сорокаградусный мороз, в тревожное время отправился в лес.
Все свои запасы он нашел неприкосновенными. Ни зверь, ни человек не тронули скудного продовольствия охотника.
Обрадованный, счастливый, Тикка взял все это и скорей поторопился вернуться домой, к своим.
Но вместо своего дома он нашел пепелище.
— Жена твоя и сынишка бежали от лахтарей в лес… а может быть, их угнали за рубеж. Мы не видали их более… — сообщила ему соседка, старая Яковлевна.
Тикка повернулся и пошел обратно в лес.
Но беда не приходит одна. В лесу Тикка наткнулся на отряд партизан. И от них он узнал о смерти своего старшего сына Пекко.
— Твой сын погиб, как герой, — сказали партизаны и сняли шапки.
Тикка остался в партизанском отряде.
Его старое ружьишко неплохо послужило делу освобождения советской Карелии от белофиннов.
После окончания гражданской войны партизаны вернулись к своим дворам и семьям.
Тикка остался один.
Пятнадцать лет прошло, но не забыть Тикке черного года.
— Лахтари проклятые! — шепчет он.
Слеза катится по щеке старика и, застыв на лету, бусинкой падает в снег…
Пробираясь в глубь леса, Тикка обнаружил берлогу лесного хозяина — мишки. Он залег в спячку у корней поваленного дерева, под выворотом. Из отдушины берлоги шел пар.