Снежный ком
Шрифт:
— Ты что, в самом деле тоже любишь его? — спросил я без обиняков, хотя мне было совершенно непонятно, как можно еще и Кате любить такого обормота, как Тема.
— Тоже, тоже, — передразнила меня Катя, но что «тоже» — не стала разъяснять.
Было чертовски обидно: меня, например, никто не любит, а по Теме, мало того что Лялька сохнет, убивается еще и пестрая Катя. Но почему?.. Черт их разберет почему. Тоже мне, нашли красавца!
— Ну что ж ты молчишь? — мне уже было просто любопытно, что она ответит.
— А что говорить? — огрызнулась она. — Что
Это уж точно: в любви я ни черта не смыслил, раз уж у меня самого все идет «наперекосых». Но вот замечание Кати насчет «простофили лопоухого» мне не понравилось.
— А что я, по-твоему, должен делать?
— Был бы настоящим парнем, знал бы что. Скоро тебе пятками уши отдавят, а ты все не будешь знать, что тебе делать…
Катя вскочила и, едва сдерживая рыдания, убежала. Я остался сидеть как оплеванный ни за что ни про что. В чем-то она, видно, была права, хоть это и выглядело как явное подстрекательство против Темы. Подстрекательство к чему? К каким действиям? А если не подстрекательство, то во всяком случае дружеский совет — не хлопать ушами…
Еще с минуту я слышал удаляющиеся шаги, потом все стихло. Я по-прежнему сидел на скамейке, обхватив голову, раздавленный своей бедой, своим горем.
Трудно сказать, сколько прошло времени. Поднявшись, медленно побрел я вдоль пустынной деревенской улицы туда, где на фоне светлого ночного неба темнел купол церкви. Неподалеку от нее в старой школе разместили девичье общежитие, а возле самой стройки, в палаточном городке поселили парней. Там меня знали и понимали. Там я надеялся найти приют и отдохновение своей измученной душе.
Но не успел я сделать несколько шагов, как дорогу мне преградили две темные фигуры. Это было настолько неожиданно, что я едва успел принять боевую стойку. Все-таки узнал, кто меня остановил. Это были те двое — мрачноватые парни, которые наблюдали за мной и Катей, когда на пристани разгружался студенческий стройотряд.
Яркий свет ударил мне в лицо, и я, ослепленный, невольно отстранившись, сказал:
— Убери фонарик.
— А то что будет? — раздался из радужной темноты грубый голос.
— Ничего не будет. Светить в глаза невежливо.
— Смотри, какой вежливый, — сказал с насмешкой тот же голос, но свет тут же погас, и я, ориентируясь только по слуху, поспешил сменить позицию.
— Слышь, парень, — донесся тот же голос. — По этому следу больше не ходи… Предупреждаем…
«Да пропади он пропадом, этот ваш «след» вместе с пестрой Катей», — хотелось мне крикнуть. Вот уж чего никогда не думал, схлопотать себе шишек еще из-за нее. Но я, ни слова не ответив парням, стоял и прислушивался, дожидаясь, когда глаза снова привыкнут к сумраку ночи.
На тропинке послышались шаги, потом все стихло. Когда я снова обрел способность видеть, никого рядом со мной уже не было.
Предупреждение
На следующее утро, едва я выбрался из палатки и «отбегал» мощную зарядку, тут же отправился в костановский
Удочки я могу взять у дяди Фрола, он всегда мне их дает. А если Даша действительно привезла ему крючки на леща — небольшие, толстенькие, с коротким цевьем, то сделаю еще и закидные донки: пойти пораньше, авось что-нибудь и попадется… Пришла мне в голову еще мысль, нет ли в магазине, куда я давным-давно не заходил, каких-нибудь часов, — просто посмотреть, прицениться. Вдруг окажется что-нибудь подходящее, не надо будет связываться с пестрой Катей…
Мне было уже стыдно за вчерашнее малодушие, когда я чуть было не решился пойти на унижение — назанимать у ребят денег и купить Ляльке этот самый «швейцарский» «Кардинал». Но… никакие подарки от меня Лялька не возьмет.
К тому же — пойди я на такое дело, сразу в своих глазах стану не лучше Темы. Оступишься всего один раз, а потом и захромаешь на обе ноги. Спекулянты будут только руки потирать от удовольствия: «Еще одного дурака охмурили».
Все это я продумал сегодня на рассвете, и, не откладывая, решил действовать.
В магазине, несмотря на раннее утро, было уже полно женщин: что-то там привезли, то ли тюль на окна, то ли гардины.
Я протиснулся к прилавку, заверил очередь, что ничего не собираюсь покупать, а только выполняю поручение, спросил у Даши:
— Фрол Иванович просил узнать насчет крючков…
Со всех сторон на меня завопили бабы:
— Погоди со своими крючками! У людей дело, а у них на уме одна рыбалка!..
— Ладно, постой минутку, — обнадежила меня Даша. — Глянь там, какие тебе надо крючки, я скоро подойду..
Подозрительные блюстительницы порядка оттеснили меня от прилавка (нужны мне их гардины как прошлогодний снег), и я, дожидаясь Дашу, отошел к соседнему отделу культтоваров, где увидел в витрине мотки лески. Для любого парня хоть посмотреть на рыболовные снасти и то радость, тем более, если собираешься что-нибудь купить.
Неожиданно меня будто прошило током: в магазин с важным, независимым видом вошел Тема. Хорошо, что я стоял за столбом, подпиравшим потолок почти у самого прилавка, и Тема меня не увидел. Да и не смотрел он по сторонам, а направился прямо к Даше с таким самоуверенным начальственным видом, что даже бабы замолкли, с лютым любопытством ожидая, что скажет этот, такой представительный мужчина.
Правда, какая-то старушенция, готовая горло перегрызть самому большому начальнику из-за поганого клочка тюля, зашипела на Тему, брызгая слюной, но Тема снисходительно улыбнулся, и бабка, следя за каждым его движением, чтобы не пробился без очереди к прилавку, заткнулась своим ядовитым шипом.