Снежный ком
Шрифт:
— А где Тема? — спросил он, заглядывая в дальнюю комнату, где стоял у него письменный стол.
На крыльце в это время послышались шаги, дверь распахнулась, и в комнату вошел встревоженный и сосредоточенный Тема. Так вот кто громыхнул под окном ведерком! Но почему тогда так растерянно посмотрела в окно Катя? Значит, не ради Петьки Кунжина она пришла сюда к Ляле?.. Это была такая новость, что над нею стоило подумать… Но тут начался настолько неожиданный разговор, что мне пришлось еще раз удивиться, только теперь уже по другому поводу.
— Считай, что режиссер у тебя уже есть, — без предисловий, прямо с ходу заявил Тема.
— Какой режиссер? — с удивлением воззрился на него дядя Фрол.
— Ну это… Сам же сказал, что собираешься написать сценарий и поставить фильм.
— Ин-те-рес-но! — протянул дядюшка Фрол. — Ты, значит, бывший завгар, продавец военторга, а сейчас бригадир строителей по договору с колхозом, предлагаешь мне режиссера?
— Конечно! И даже авансовый договор!
— Ладно, довольно врать, — остановил его дядя Фрол. — Говори, с чем пришел.
— Что верно, то верно, — неожиданно быстро согласился Тема. — Пришел я, конечно, с другим делом… Ты-то что-нибудь узнал? — спросил он у меня.
— О чем?
— Про белую козу.
— Милиция уже закрыта, и никого там нет, — сказал я, а сам подумал: «Ты будешь целоваться с Лялькой, а я узнавай тебе про белую козу».
— Но дежурный там должен быть?
— Наверное, к кому-нибудь на вызов пошел, а может быть, дома чай пьет.
— Свет в милиции горит?
— Никакого света нет, я уже говорил, висячий замок на двери.
— Может, и пронесет, — сказал Тема. — А я ждал тебя. Не дождался, решил сам сюда завернуть. А режиссера, — сказал он Фролу, — считай, я тебе уже нашел.
— А! — Фрол даже рукой махнул. — Мне-то он нужен, как рыбке зонтик…
— Ничего, пригодится…
Несколько секунд дядя Фрол подозрительно присматривался и даже принюхивался к Теме: трезвый ли пришел? Убедившись, что Тема в норме, недовольно спросил:
— Что это тебя нелегкая по ночам носит? Сам не спишь и другим не даешь?
— Ты ведь из больницы, я и пришел проведать, не надо ли чем помочь?
— Посочувствовал, значит? Стоять под окном и подслушивать, это и есть помощь?
— Что значит «подслушивать»? — удивился Тема. — Вас и так на все Костаново слышно.
— Ну ладно, — буркнул Фрол, — говори, что стряслось?
— Кое-что, конечно, стряслось, — согласился Тема. — Но ты на меня руками не маши… В общем, милиция засекла. Купил «налево» керамические трубы, а какая-то сволочь в милицию стукнула. Теперь нужны свидетели, что трубы не мои… Слушай, Фрол, — сказал он проникновенно. — Не будь формалистом, скажи, что видел в окно, как поломался прицеп возле моего дома. Тебе слово сказать, а мне — алиби. А так — хоть за решетку полезай! Я-то перед тобой ничего не скрываю! Да и Борька небось уже все тебе доложил.
— Ничего я не докладывал, — огрызнулся я.
— Что-то ты все не то говоришь, — сказал Теме дядя Фрол. — Где окна больницы, а где твой дом? К тому же, на кой черт мне в эту твою грязную историю лезть?
— Ну хорошо, скажи, что трубы я где-то купил. Ты человек уважаемый, тебе поверят…
— Кто ж поверит? Ты, значит, залез в дерьмо, а теперь и меня туда тащишь?
— Значит, не столкуемся?
— Конечно, нет.
— Ну смотри, дело твое. Раньше ты не был таким железным.
— Так то раньше! — в тон ему ответил дядя Фрол.
В это время я услышал, что гости собираются уходить: на половине Аполлинарии Васильевны задвигались стулья, раздались шаги. Мне захотелось еще раз увидеть Ляльку и, как это ни странно — пеструю Катю: неужели из-за Темы она так изменилась в лице?
— Пойду, — сказал я, — а то еще хватятся меня на вечерней поверке.
— И то правда, — согласился дядя Фрол. — Кстати, зайди завтра к Даше в промтоварный: она мне обещала лещевых крючков из города привезти.
Чтобы не встретиться с Лялькой в коридоре, я нырнул в «Тверской пристрой», где стояла заинтересовавшая меня бутылка.
Оставив щелку в двери, я только хотел украдкой посмотреть на Ляльку, какое у нее настроение после того, как я обозвал ее «рублефилом», в это время она собственной персоной распахнула дверь, столкнувшись со мной чуть ли не нос к носу.
— Извини, Ляля, — пробормотал я машинально.
— Ничего особенного. Кончил дело — вылетай! — спокойно сказала Лялька. — Ребята и Катя уже ушли.
— А ты в отряд пойдешь?
— Здесь остаюсь. Больше вопросов нет? А то мне некогда.
Лялька вытеснила меня из пристроя и перед самым носом захлопнула дверь. Я вышел в сени: не будешь же в самом деле у двери туалета торчать, когда там человек, к тому же девчонка. Но что-то заставило меня остаться в сенях и дождаться Ляльку, и я даже не сразу осознал, что именно. Бутылка! Самая простая бутылка, только не простая, а из-под арабской настойки на двадцати травах под названием «Абу-Симбел». Такой настойки и в помине не было ни у Фрола, ни у Клавдия Федоровича. Зато Тема был большой знаток и любитель этого тонизирующего напитка.
«Если бутылка…» Я дождался Ляльку в сенях и попросил ее задержаться. Нырнув в пристрой, схватил бутылку и — о радость!.. Предположения мои оправдались! Из бутылки совершенно отчетливо несло живым винным духом.
Я, наверное, с самым дурацким видом держал в руке бутылку необычной формы, на которой была наклеена красивая этикетка, и молчал.
— Ну и что это значит? — холодно спросила Лялька.
Ясно, что она меня начисто не принимала, хоть и решила быть сдержанной.
— Как ты думаешь, откуда здесь эта бутылка?