Снежный ком
Шрифт:
Черт бы побрал этого Петьку вместе с его песней да еще с какими-то туманными намеками. Откуда ему известно о наших с Лялей отношениях и о Теме?.. Мне стало так горько, что не хотелось не только разговаривать, даже смотреть на Ляльку.
Выручил всех дядя Фрол.
— Раз уж вы тут и меня вспомнили, — сказал он, — давайте и я поведаю, что обо всем этом думаю… Парни-то правильно толкуют, — обращаясь к Ляле, продолжал он. — Философия этой иконы для Рублева и есть убеждение, что в тяжкую годину надо «главу свою полагать на землю русскую». Эта философия веками сопровождала русского человека: идеи единения России у нас не мыслились без идей самопожертвования. В этом и заключается суть русского характера — нравственная и философская основа творчества Рублева…
— А в фильме «Андрей Рублев», — сказала Лялька, — никаких росписей в Успенском соборе нет, одни голые стены.
Видно было, что Ляльке неудобно за грубость, но разве она признается?.. Срезанный Лялькиной насмешкой, я теперь мучительно раздумывал, как же ей побольнее отомстить.
— Начало там вроде неплохое, — подал я голос. — Какой-то монах на воздушном змее полетел. Правда, что с ним дальше было, не показали…
— Между прочим, — ввязался в разговор Петро, — когда я ездил в Москву, Феофана Грека возле метро «Аэропорт» видел: как раз он в булочную входил.
Дядя Фрол недовольно поморщился.
— А ты остряк, оказывается. Плохо только, что остришь без разбора… В этом фильме, — сказал он, — нет главного: великой идеи единения России! И это повествование о четыреста пятнадцатом годе, когда уже свершились походы Игоря и на всю Русь прогремело Золотое слово Святослава, когда Дмитрий Донской собрал стотысячное войско и в пух и прах расколотил Мамая на Куликовом поле, когда уже были воздвигнуты величественные русские храмы — Киевская София и Успенский собор, созданы бессмертные произведения живописи!.. Там даже знаменитая рублевская «Троица» показана безо всяких объяснений! А поглядите на репродукцию — рядом с «Христом в силе»! Что заложено в этом шедевре!..
Репродукцией дядя Фрол назвал икону, на которой были изображены три ангела. Только сейчас я рассмотрел, что это — вправленная в оклад, вырезанная из журнала цветная фотография.
— О чем говорят эти ангелы? — продолжал дядя Фрол. — О том, что один из трех, тот, что благословляет рукой жертвенную чашу, должен погибнуть во имя спасения человечества. Этот ангел и есть Иисус Христос. Поглядите, как он склонился в сторону печального бога-отца, обрекающего сына на смерть. По их уравновешивает третий ангел — святой дух, который и говорит нам о бессмертии. Чьем бессмертии? Русского народа!.. А в фильме ничего, этого и в помине нет. Хоть самому садись и пиши сценарий да заново снимай…
До разговоров с дядей Фролом я как-то не думал, что иконы, соборы и тому подобные храмы — не только живопись и архитектура, но еще и наука и философия с определенным национальным содержанием… Он ли это, мой дядюшка Фрол? Чудаковатый, добрый и нескладный, вечно попадающий в нелепые истории? Или человек мыслящий, настоящий знаток древнего искусства, скромно определивший себя заруганным именем «дилетант»?
Мне он, например, раскрывал не только смысл «Троицы», но и объяснял, какими приемами достигал Рублев такого художественного впечатления. Теперь-то я уже знал, что духовный мир ангелов передается тончайшими переходами от неглубоких теней к мягким, прозрачным высветлениям. Основной тон едва просвечивает сквозь легкие, лишь постепенно уплотняющиеся пробелы. Этим и создается впечатление света, лучезарного, солнечного. Не как у Феофана Грека — тоже великого художника — молниями, блистающими во тьме, а ненавязчиво, мягко.
Ну почему так получается, что многие люди главному своему интересу могут уделять лишь какие-то крохи времени?
О фильме «Андрей Рублев» я раньше как-то не задумывался, хотя, когда смотрел, подспудно чувствовал, что постановщики гребут как будто не туда. В зале, например, хохот стоял, когда артисту Никулину заливали в рот кипящую смолу. Какой уж тут пятнадцатый век, когда Никулин есть Никулин… Может, и в иконах больше выдумывают «скрытый смысл», чем он там есть на самом деле?
Мысли мои словно бы подслушала Лялька.
— И все-таки насчет современных идей в творчестве Рублева у вас не очень-то получилось, — с апломбом заявила она. — Таким способом можно какую угодно икону истолковать.
— Для того чтобы толковать икону, — возразил ей Коля, — надо знать по меньшей мере основы культа, эпоху и художника. Известно ли тебе, что, например, «Троица» Рублева — такой же призыв к единению славян, как величайший памятник русского народа «Слово о полку Игореве»? Что именно учение Сергия Радонежского, узаконившего троицу, как основу и гармонию всего сущего, преобразовало дуалистическое учение стригольников в учение о троичности мира в его диалектическом единстве?
— Ну это для меня что-то слишком сложно, — заметила Лялька.
— Проще сказать я пока не могу, — тут же возразил Коля, — но по сути вряд ли ты можешь что-нибудь возразить!..
— О господи! — воскликнула Лялька. — Ну что тут возражать! Все это уже двадцать раз было: славянофилы, русофилы, теперь появились еще вы — «рублевофилы»!..
— Есть еще и «рублефилы», — совершенно неожиданно вырвалось у меня. «Ура! Наконец-то отомстил! Попал в самую точку! Вот они, настоящие «рублефилы»! Что Катя, что Лялька со своим Темой!»
— Кого ты имеешь в виду? — зловещим тоном спросила Лялька.
Слава богу, отвечать мне не пришлось: вошла тетя Маша и, обращаясь к дяде Фролу, негромко сказала:
— Тема пришел, тебя спрашивает…
— Что это его нелегкая принесла на ночь глядя?
— Говорит, срочное дело.
— Ну так пусть сюда идет.
— Просит тебя и Бориса к нам домой, чтобы с глазу на глаз…
И тут я сделал для себя удивительное открытие. При этих словах тети Маши мне показалось, что за окном произошло какое-то движение. Вроде бы там кто-то стоял. Я слышал, что громыхнуло как будто ведро, на которое впотьмах я налетел. Никто на этот шум не обратил никакого внимания, но я-то слышал! И заметил, что пестрая Катя тоже очень даже хорошо услышала, как под окном брякнуло ведро. На какое-то мгновение у нее стало такое растерянное, незащищенное лицо, что я даже пожалел ее. Испуганно оглянувшись, она встретилась со мной взглядом и тут же постаралась принять прежний безразлично-независимый вид.
«Так кто же там сейчас стоял под окном и почему так скрытно подошел к дому?» У меня даже мурашки по спине поползли. Теперь-то я уже точно знал: кто-то был во дворе и слушал, о чем мы тут говорили. Но почему, сидя у окна, так испуганно посмотрела в темноту Катя?
В это время тетя Маша помогла Фролу сойти с голбца. Когда я их догнал, они оба уже вышли в сени, разделявшие дом на две половины. Там находился «Тверской пристрой», именуемый проще «совмещенный санузел» — дар цивилизации.
В сенях и в «Тверском пристрое» никого не было, но в санузле мое внимание привлекла бутылка необычной формы. Это была бутылка из-под арабского напитка, настоянного на двадцати травах. Я хотел было ее исследовать, но тут меня отвлек дядя Фрол.