Снежный мальчик
Шрифт:
– А что, все выходцы из винного магазина имеют обыкновение разговаривать со стрекозами? – ехидно поинтересовался Ром, присаживаясь к столу.
Вместо ответа Маятник только усмехнулся и отпил из стакана.
– Ну, это уж слишком! – вскипел Ром. – Если ты не хотел разговаривать со мной, то не надо было и начинать!
– Я хотел бы поговорить с тобой… Но я не знаю, что и сказать, потому что… мне стыдно. Очень стыдно. – Маятник покраснел и потупился.
– Почему? – удивился мальчик.
– Дело
– Ты стыдишься меня, потому что на твоей рубахе не хватает пуговиц?
– Я стыжусь не за себя, а за тебя, – со вздохом сказал Маятник. – Мне стыдно за глупость детей, которые любят только тех, кто представляется им героем. А за себя мне стыдиться нечего – я честный Маятник.
Ром не нашелся, что ответить и только задумчиво посмотрел в потолок.
– Да ты не расстраивайся очень-то, – продолжил Маятник. – Я знаю, что скоро ты поумнеешь. Больше того скажу… Нет, больше того говорить не стану. Вот ведь проклятая стрекоза!
Дверь в кухню распахнулась и вошла женщина-пальма. Повращав носом, она устремила пронзительные глаза на Маятника и сказала:
– Это же надо, до чего допился! Сам с собой разговаривает! Черти тебе что ли мерещатся?
Она подошла к газовой плите, зажгла огонь и, громыхнув, поставила на него чайник.
– Кто это? – глянув на женщину, спросил Ром.
– Ее мясо и кости доводятся мне женой. А кем мне доводится пальма на ее голове, я и сам никак в толк не возьму, – сказал Маятник.
– Совсем сбрендил! – со злорадством сказала женщина-пальма и, победоносно задрав подбородок, вышла из кухни.
– Хи-хи-хи! – тоненько засмеялась измазанная вареньем чайная ложечка, лежавшая в желтом блюдце. – Маятник совсем сбрендил! Теперь его нужно сдать в дурдом!
Ром посмотрел на ложечку, немного подумал и выбросил ее в окно.
По всей кухне, в каждом ее углу и закоулке раздался многоголосый шепот – то вещи обсуждали случившееся. "Выбросил… прямо в окно… какая смелость… кто бы мог подумать…" – слышалось со всех сторон.
С верхней полки старенького шкафа, где на глиняных бочонках и меж них лежали пакеты с крупами, мукой и всякой всячиной, раздался шорох. На пол с сухим стуком посыпались горошины, запахло перцем и корицей, и на стол спрыгнула костяная пуговица с медным ободком. Появление этой пуговицы чрезвычайно обрадовало Маятника. Он вскочил, хлопнул в ладоши и воскликнул:
– Ну наконец-то! А я-то думал, что потерял тебя навсегда!
Пуговица, весело подпрыгивая, обежала стол и прыгнула в ладонь Маятника.
Он подбросил ее, поймал и сказал:
– Да будет тебе известно, Ромуальд – вещи бывают везучие и невезучие. Везучие приносят удачу, а невезучие – беды. Костяная пуговица не раз выручала меня, и когда она потерялось, я очень грустил. Я давно подозревал, что рядом находится враждебная мне вещь, но не знал какая именно. Это из-за нее пуговичка не могла возвратиться. Ты выбросил в окно ложку, и она вернулась! И почему я сам не догадался раньше, что ложка строила мне козни?!
– А, по-моему, догадаться об этом было совсем нетрудно, – возразил Ром. – Достаточно раз услышать, что она говорит…
– К сожалению, я давно уже не слышу голоса вещей, которые меня окружают. Видно, ухо мое слишком грубо для их нежных языков. Кстати, о чем они говорят?
– Стакан жаловался, что ему надоело вино, – Ром почесал переносицу. – Вообще-то, и в самом деле, нельзя пить столько вина.
– Если пью – значит можно. И к тому же… – Маятник вздохнул, – что тут поделаешь, если я Маятник. А что еще они говорят?
Ром встал из-за стола и медленно прошелся по кухне, прислушиваясь.
– Шкаф вспоминает Карпатские горы, – сказал мальчик. – Когда-то он был там тенью молодого и гордого Вея, но люди спилили его и сделали шкаф. А опилки пошли на подстилку. И ладно бы только коровам, но еще и козам. Шкаф считает их глупыми и говорит, что нет ничего оскорбительней, чем быть подстилкой коз. Еще он говорит, что в Карпатах ему было лучше, а здесь все не так. Здесь он весь пропитался запахом жареного лука, его давят бочонки, мука и сковороды, и он сердится на них.
– Все старики сердитые, – задумчиво заметил Маятник.
– Надо же! – воскликнул Ром изумленно. – Никогда бы не подумал – стены и потолок поют о море и белых кораблях. Разве они когда-нибудь видели море?
– Наверное, это цемент. Я видел, как его добывают из гор, которые стоят у самого моря. Ты только представь – столько пролежать внутри горы и вдруг, в один, поистине прекрасный день, увидеть море с белыми кораблями и чайками. Такое, конечно, никогда не забудешь. Надеюсь, что когда это произошло, стояла хорошая погода…
– Среди чашек переполох, – перебил его Ром. – Они возмущаются чайником. Говорят, что он беспощадно заливает их кипятком, и они от этого рано или поздно потрескаются.
– А что же их мучитель? – Маятник посмотрел на красный в белый горошек чайник, который гудел на огне.
– А он заявляет, что все старые чашки ему порядком уже надоели, и он всю ночь и все утро только мечтал о том, чтобы брызнуть кипятку в новую чашку.
– Это в какую же?
– В голубенькую, – мальчик указал на чашку, которая стояла на столе у плиты и тихонечко подрагивала от страха.