Снежный поцелуй
Шрифт:
Джинджер нужна ему точно так же, как и прежде. Но черт побери, возможно ли хотеть женщину и не доверять ей? От раздражения и гнева он ударил кулаком в кирпичную стену и ничего не добился, просто к череде его бед прибавилась еще одна — суставы заныли от боли.
Из дома доносились приглушенные рыдания. Он хотел вернуться к ней, обнять, просить прощения. Нерешительно ступил на коврик перед дверью, а потом коротко и сдавленно засмеялся. Его бы встретили так, как встречают коробку с гремучими змеями. Винс был совершенно уверен, что не сделал ничего, за что его нужно прощать. Стиснув кулак, он заставил свое сердце окаменеть, чтобы оно не разорвалось от этого плача.
Она актриса. Безупречная, она достойна «Оскара». Если бы в его руках оказалась одна из золотых статуэток, Винс без колебаний отдал бы ее Джинджер.
Не в силах уехать и в то же время не желая остаться, Винс сделал несколько шагов в темноту, подальше от яркого света веранды. Со временем он забудет Джинджер, уверял он себя. Забудет ее тело, сливавшееся с его телом, когда они занимались любовью. Забудет вкус ее сладких губ. Забудет соблазнительную улыбку и желание, полыхающее в прекрасных синих глазах.
У тебя было девять месяцев, чтобы забыть ее, приятель. Почему ты думаешь, что сможешь сделать это теперь?Да, но сейчас он знает о ней правду. Джинджер, которая плачет по другую сторону двери, — это не та Джинджер, с которой он познакомился в Стимбоуте. Она обманщица. Он влюбился не в нее, а в ее облик.
Забыть ее не составит труда. В конце концов, разве она всего-навсего не девушка на одну ночь? Не его безумная шалость во время уик-энда? Винс сжал челюсти и мысленно выругал себя за слабость.
На дорожку к дому выруливала машина. Винс спрятался в темной тени деревьев, его сердце грохотало в груди. У Джинджер есть другой любовник, это он приехал? Кто-то, кто обнимет и залечит ее раненое сердце? Но ему-то что? Это не должно его волновать, сказал он себе.
Но волновало.
Хлопнула дверца машины, Винс услышал шаги на дорожке. Они приближались к нему, и он выбрал момент, чтобы выйти из тени на свет, льющийся с веранды. Перед ним стояла темноволосая женщина, она охнула от неожиданности и уронила пакет с покупками, которые разлетелись по земле в разные стороны. Металлическая банка покатилась по дорожке и в конце пути глухо ударилась о ступеньки лестницы. Этот звук эхом отозвался в темноте.
— Что, черт возьми, ты тут делаешь? — спросила она, прижимая руку к груди.
Он испытал облегчение, увидев перед собой подругу Джинджер Робин, а не мужчину, как ожидал. Винс взглянул в ее горящие глаза, она смотрела на него осуждающе.
— Черт его знает. — Винс наклонился и поднял банку с земли. Он выгнул бровь, протягивая ей шоколадное мороженое. — Рановато праздновать, тебе не кажется?
Она выхватила банку.
— Тебя не спросили. — Она посмотрела на дверь, за которой все еще слышались приглушенные рыдания Джинджер, и тихо охнула. Она двинулась на Винса, словно медведица, которая хочет защитить своего медвежонка. — Что ты с ней сделал? Ты обидел ее? — Ее глаза опасно сощурились.
Винс стоял на месте, а Робин тыкала пальцем ему в грудь.
— Она сама себя обидела, — сказал он и, обойдя рассыпанные по земле покупки, направился прочь от дома.
— Не будете ли вы так любезны рассказать суду, откуда вы знаете этих двух… леди?
Секундное колебание перед словом «леди» было почти незаметно. Но Винс уловил его и знал, что судья, присяжные, да и каждый из присутствующих, тоже заметили это.
— Я познакомился с ними, катаясь на лыжах в Стимбоут-Спрингс.
— Вы часто там катаетесь?
— Никогда прежде. Я выиграл поездку на уик-энд на конкурсе.
— На конкурсе? — переспросил Дэвид Майклз, адвокат истца. — Вы имеете в виду, что оказались десятым, позвонившим на радио?
— Нет. Билеты пришли по почте. Впрочем, я даже не помню, чтобы участвовал. Я подумал, что это обман.
— Тогда почему же вы поехали?
— Я собирался переезжать в Денвер и хотел поближе познакомиться с этим штатом. Почувствовать его.
— Понятно. И как вы познакомились с ними? — Адвокат указал в сторону Джинджер и Робин.
Винс отказывался смотреть на них. Он уже видел Джинджер, и этого достаточно. Глаза у нее красные, опухшие, лицо бледное. Даже легкий розовый костюм, в котором она была сегодня, не поделился красками с ее лицом.
— В первый вечер, когда я приехал, — начал он, — я зарегистрировался и спустился в бар выпить пива. Как только я вошел, я почувствовал, что кто-то на меня смотрит.
— Смотрит на вас? Как?
— Вы знаете, как будто проверяет, я ли это. Это была Джинджер. Она показалась мне очень привлекательной. Я пригласил ее потанцевать. — Винс пытался выбросить из памяти собственные ощущения от ее гибкого тела, которое он обнял в танце. Как вас зовут? — спросил он. Не говорите мне, как зовут вас. Дайте-ка я угадаю.Тогда это по-настоящему его поразило. — Боже, я только что вспомнил! Она знала мое имя. Мне не надо было его называть. Она сказала, что хочет угадать, и на самом деле угадала. Она должна была знать, кто я такой. — Он потворствовал этой маленькой суке. Боже, почему он не заметил ничего этого прежде? Как он мог оказаться таким дураком, чтобы снова позволить женщине обмануть себя?
Винс пристально посмотрел на Джинджер. Она подняла на него полные страха глаза, словно у вора, попавшегося в собственную западню.
— Короче говоря, я заинтересовался ею, а она притворилась, что не проявляет ко мне никакого интереса. Когда я отступил — она была вся моя. — Винс не отводил взгляда от Джинджер, даже когда она опустила голову, уставившись в крышку стола.
— Вы могли бы объяснить суду, что значит «вся моя»?
— Именно то, что я сказал. Мы занимались сексом. — Это было намного больше, чем просто секс, — страсть, которая возникает между мужчиной и женщиной. Взрыв таких чувств, которых он не испытывал никогда прежде, и знал, что никогда больше не испытает.