Снежный пожар
Шрифт:
Шен вошла в библиотеку вслед за нами; глядя на меня, она не выказывала радости по случаю моего спасения. Каким бы ни был ее нервный припадок, помешавший Джулиану зайти за мной в Сторожку, сейчас он, очевидно, прошел, что показалось мне подозрительным.
Джулиан резко и деловито отдал ей распоряжения.
— Шен, позвони в колокол, чтобы сообщить Эмори, что Линда нашлась. Затем приготовь ей горячего чая. С сахаром и сливками.
Шен вышла, и через пару минут я услышала звон большого деревенского колокола, висевшего у задней двери. Колокол звучал так яростно, словно Шен использовала
Джулиан снял мои влажные варежки, помог освободиться от парки, ворча при этом с суровой нежностью:
— Маленькая глупышка. Я бросился тебя искать, как только узнал, что ты потерялась. Эмори тоже тебя искал. Но при таком ветре мы могли тебя и не найти. Лес простирается на многие мили. Почему ты от него убежала? Что заставило тебя скрыться от Эмори, когда он пытали проводить тебя в Грейстоунз?
Я чувствовала себя смертельно усталой — слишком усталой, чтобы негодовать по поводу очередной лжи Эмори. Пускай Джулиан думает что хочет. Я хотела одного — отдохнуть. Когда я сняла промокшие лыжные штаны, Джулиан достал из ящика шелковый халат и накинул его на меня. Только после этого он снял пальто и вынес нашу верхнюю одежду в прихожую.
Я закрыла глаза и полностью отдалась теплу и чувству безопасности — странному ощущению, знакомому тем, кого любят и о ком заботятся.
Пришла Шен с крепким горячим чаем и примостилась рядом с моей кушеткой.
— Можешь сесть, Линда? Выпей чая, это тебя взбодрит.
Я снова пила горячую животворную жидкость и почувствовала, как силы возвращаются ко мне. Шен тем временем выражала недовольство, по видимости относившееся не ко мне.
— Мужчины все делают невпопад. Взять хотя бы этих двоих, Джулиана и Эмори. Только потому, что снег им нипочем и они отлично знают местность, Джулиан не долго думая, посылает Эмори за тобой — и вот что из этого получается!
Я наконец обрела голос:
— Он меня бросил. Эмори бросил меня среди леса, в снегу. Я не убегала от него. Это он убежал от меня. Он на меня разозлился и… он покинул меня, оставил одну.
Джулиан, вернувшийся в комнату, слышал мои слова. Его голубые глаза помрачнели, стали холодными как лед.
— Эмори никогда мне не лжет. И я не знаю, Чего понадобилось лгать тебе, Линда. Так же, как не знаю, отчею ты пустилась наутек от человека, который хотел отвести тебя в безопасное место. С какой стати Эмори на тебя разозлился, что вы с ним не поделили?
Шен молчала, не без ехидства поглядывая на меня.
Меня снова охватило ощущение безнадежности. Я не могла сказать ему о причинах нашей и вражды, не раскрыв своего инкогнито. И если сам Эмори до сих пор не сообщил Джулиану, кто я такая, мне тем более не следует этого делать. Еще не время. Правда заключалась в том, что Эмори ненавидел меня за то, что я сестра Стюарта; он считал, что я представляю угрозу для Грейстоунза, может быть, для самого Джулиана; и он готов пойти на все, чтобы избавиться от меня. Ничего этого я не могла сказать Джулиану.
— Конечно, ты все просто выдумала, — заключил Джулиан. — Ты по какой-то непонятной причине повела себя просто глупо и теперь пытаешься переложить вину с больной головы на здоровую. Как это по-женски!
Он сердито ходил по комнате, не глядя на меня, словно пытаясь сдержать гнев. Я пила горячий чай и чувствовала, как слезы стекают у меня по щекам. Его слова меня ошеломили, повисли на мне свинцовым грузом. Я была слишком слаба, чтобы сердиться, доказывать, объяснять. Меня охватило странное, незнакомое чувство — тоска по ласке: я хотела, чтобы обо мне заботились, как о ребенке. Чтобы Джулиан держал меня на руках, защищая от враждебного окружающего мира — как он это делал, когда нес меня на руках в библиотеку.
Всю жизнь мне приходилось о ком-то заботиться, и даже теперь, в минуту слабости, я осознавала ребяческую глупость подобного желания и отогнала его от себя.
Шен кивнула и улыбнулась мне, как одобряя мои слезы.
— Джулиан всегда умудрялся окружать себя эмоциональными женщинами. Женщинами, которые любят фантазировать и плачут, когда их возвращают к реальности, не веря их выдумкам. Как Марго. Как я. Бедный Джулиан от нас натерпелся.
Ее слова вернули меня к жизни. Я передала ей чашку и села, чувствуя, как во мне закипает гнев.
— Я никому не лгала! И не собираюсь плакать. — Я смахнула со щек остатки слез и встала, немного пошатываясь. — Я устала и, если никто не возражает, пойду спать. По пути я загляну к Адрии, как обещала.
— Она спит, — заверила меня Шен. — Она в тебе не нуждается. В твоих геройских подвигах не было никакой необходимости; ты могла спокойно переночевать в Сторожке, а не поднимать весь этот переполох. Такое поведение просто смехотворно.
Мне захотелось тут же сбросить халат Джулиана на пол, словно даже прикосновение к его вещам стало для меня нестерпимым, но я испугалась показаться еще более смешной и молча вышла из комнаты. И вынуждена была сразу остановиться: в холле стояла непроглядная тьма; Шен выбежала вслед за мной с зажженной свечой под стеклянным колпаком.
— Хочешь, я провожу тебя наверх? — предложила она.
— Нет, спасибо, — ответила я, забирая у нее свечу.
В башне господствовал пронизывающий холод, напомнивший мне об ощущениях, испытанных во время снежной бури. Вокруг меня гуляли сквозняки; если бы не стеклянный колпак, моя свеча погасла бы. Возможно, башенная лестница живописна, но практичной ее не назовешь. Тени взбирались по лестнице вместе со мной, ветер свирепо хлестал по оконным стеклам.
На лестничной площадке второго этажа стояла на столике еще одна свеча, тоже защищенная стеклянным колпаком; я прошла через дверь в холл второго этажа.
Дверь в комнату Адрии была рядом, и я в нее заглянула. Шен оказалась права: Адрия мирно спала. Ее не разбудил даже звон колокола. Я смотрела на нее при свете свечи: рука под щекой, губы полуоткрыты. Как очаровательна она во сне! У меня возникло острое желание взять девочку на руки, сжать в объятиях.
Оказавшись в своей комнате, я сняла шелковый халат Джулиана, запах которого напоминал о сосновой хвое и костре в лесу, и надела свой собственный. Я отнесла халат к спальне Джулиана и повесила его на дверную ручку.