Снежный пожар
Шрифт:
Прошло не менее десяти минут, прежде чем я начала различать окружавшую нас местность. Вокруг нас больше не было зарослей болиголова. Из деревьев встречались только сосны и ели. Белый снег не давал сгуститься мраку, и было видно лучше, чем я ожидала. И когда я осознала, что нахожусь в совершенно незнакомом месте, к моим физическим мучениям добавился страх. Мы шли не по дороге к Грейстоунзу. Это не была ни коротенькая тропинка, ни дорога: казалось, мы пробирались сквозь нетронутую чащу леса. Я даже не знала, с какой стороны находится гора, и полностью потеряла ориентацию. Я
— Куда мы идем? — В мой раскрытый рот тотчас набился снег.
Он покачал своей большой головой.
— Я вас не слышу, — прокричал он. — Пойдемте дальше!
Но я-то его слышала. Мне ничего не оставалось, как следовать за ним. Если я выпущу из рук кожаный ремень, то сразу затеряюсь в кутерьме и свистопляске снежной бури. И ни за что не выберусь из лесу одна.
Мне становилось все труднее поспевать за Эмори; кроме усталости, движения сковывал страх. Мои легкие готовы были надорваться. Щеки над шарфом онемели и перестали ощущать уколы острых льдинок, пальцы, цеплявшиеся за ремень Эмори, окоченели. Но тут перед моими глазами замаячило какое-то темное пятно. Это была небольшая хижина с покрытой снегом покатой крышей, с заметенными, полуслепыми окошками. Эмори сражался с дверью, меряясь силами с ветром, затем втащил меня в большую комнату, где в широкой каменной печи тлели угли, а на полке горели свечи. У меня не было сил стоять, и я опустилась на колени. Казалось, я разучилась нормально дышать и хватала ртом воздух.
Эмори снял полушубок и потопал, стряхивая снег с ботинок, затем похлопал руками по штанам.
— А что, если бы вы попали в на снежную бурю? — презрительно бросил он. — Вставайте на ноги и снимайте мокрую одежду.
Я послушно подчинилась, боясь, что иначе он сам примется меня раздевать. Эмори что-то свирепо бормотал себе под нос, пока разводил огонь, подбрасывая в печку березовые поленья. Не знаю, к кому относились его невнятные ругательства: ко мне тли к тем, кто дал ему идиотское поручение доставить меня в Грейстоунз.
Можно было не спрашивать, где мы находились. Ясно, что в хижине Эмори. Каждая вещь в доме носила на себе отпечаток его недюжинной натуры. К одной из стен были прислонены лыжи, на полке внизу построились в ряд несколько пар лыжных ботинок различных фасонов. В углу — койка, посередине комнаты — круглый стол, вокруг него — стулья. Возле одной из стен стоял грубо сколоченный книжный шкаф, на полках которого располагались книги в мягких обложках и твердых переплетах. Кажется, Эмори был книгочей.
Возле каменной печи стояла железная печурка, на которой Эмори, по-видимому, готовил пищу. Над ней на крюках висело несколько сковородок, рядом находилась раковина, подсоединенная к водопроводу. Жилище Эмори не таким уж примитивным, к нему подведено было электричество — правда, сейчас проводку повредила снежная буря; имелась в хижине и ванная. Хотя голый деревянный пол был истерт, в комнате царила чистота, если не считать снега, мы принесли с собой.
Все это я успела рассмотреть, освобождаясь от верхней одежды, затем села на низкую деревянную табуретку, протянув руки к струившемуся из печки божественному теплу. Эмори зажег еще несколько свечей, а одну поднес к моему лицу.
— Осторожно разотрите себе нос и щеки, —посоветовал он мне. — Пока ничего не отморожено, но надо восстановить нормальное кровообращение. Сейчас позвоню в Грейстоунз и сообщу, где мы находимся.
Я начала расслабляться. Он не собирался причинять мне никакого вреда. Он привел меня сюда, чтобы мы смогли передохнуть на пути к дому, он просто выполнял указание: доставить меня туда в целости и сохранности.
Эмори несколько раз снимал и клал трубку и наконец сказал:
— Телефонная связь тоже нарушена.
— Далеко ли отсюда до дома? — спросила я.
Он провел рукой по седым волосам и повернул ко мне свое массивное лицо.
— В хорошую погоду — пять минут ходьбы быстрым шагом. И минут пятнадцать, если придется волочить вас по снегу.
— Мне очень жаль, — извинилась я. — Если бы я представляла себе, как придется возвращаться, ни за что не пошла бы сегодня в Сторожку.
Он неодобрительно покачал головой.
— Своеволие и безрассудство. Никакой заботы об окружающих. Вы в точности такая же, как ваш братец.
Я сжалась на своей табуретке.
— Я думала об Адрии. Для нее очень важно, чтобы я сегодня вернулась домой.
Он повернулся ко мне спиной, подошел к маленькой печурке, отодвинул заслонку и накидал туда тонких березовых поленьев, затем стал варить кофе в котелке и разогревать суп в открытой консервной банке.
Мои мозги начали оттаивать, как руки и ноги. Я смотрела в огонь и думала. Мне представилась возможность поговорить с Эмори Ольтом. Но как ей воспользоваться? На этот раз нельзя действовать очертя голову. Но и особенно осторожничать не приходилось. Когда еще выпадет такой шанс?
— Сегодня за ужином Клей сообщил мне кое-что интересное, — начала я. — Он сказал, что на самом деле не вы первым нашли тело Марго после того, как она вывалилась из кресла на камни. Клей со слов Шен утверждает, что этим человеком был Джулиан.
Эмори положил ложку, при помощи которой расправлялся с супом, и повернулся ко мне, сдвинув густые седые брови, его рот вытянулся в прямую линию.
— Дэвидсон писатель, сочинитель. Он любит фантазировать. — Скрипучий голос Эмори звучал раздраженно.
— Шен видела все из окна, — настаивала я. — Видела и сказала Клею.
Эмори издал какой-то рыкающий звук и приблизился ко мне, но я осталась на своем месте.
— Джулиан знает, что я с вами, — предупредила я. — Вам придется отвечать, если со мной что-нибудь случится.
Он подошел вплотную, я физически ощущала клокотание его гнева. Возможно, он всегда кипел у него внутри, но сейчас достиг степени, которая требовала разрядки. Не выдаст ли он себя в таком состоянии?
— Я даже подумала было, что это вы убили Марго, — продолжала я испытывать его терпение, — но теперь, узнав, что ее первым нашел Джулиан, не уверена в этом. Скорее всего, кресло толкнул человек, находившийся внутри дома. Потому что Джулиан не стал бы этого делать. Он до сих пор ее любит.