Снимаем порно
Шрифт:
Сид мрачно покачал головой.
— Говер Стрит вымощена костями тех парней, которые считали, что у них тоже было два к одному против Крысьего Дрына.
— Как зовут эту девушку, — поинтересовалась Пенни, — девушку, которую будут снимать?
— Ее имя? — взвыл Рекс голосом раненого льва. — У нее нет имени! Ее имя — Паршивая Потаскушка, вот ее имя! Чудесно, не правда ли? Я имею в виду, как это будет смотреться на световой рекламе? — Он обернулся лицом ко всем, сидящим на террасе, и сделал жест рукой с драматическим взмахом, рисующим воображаемый шатер.
—
— Не исключено, что ее имя будет стоять первым, — ввернул Сид.
— Что верно, то верно! — воскликнул Рекс с истерическим ликованием.
— Ты бы мог даже озаглавить им картину, — предложил Сид.
— Точно! — пронзительно взвизгнул Рекс и принялся кричать что было сил а ля Оливье [10] . — «Паршивая Потаскушка!», «Паршивая Потаскушка!» Вот истинное название нашей картины!
10
Оливье. Лоренс(р. 1907) — знаменитый английский актер, наибольшую известность ему принесло блестящее исполнение шекспировских ролей.
Окружающие оглядывались, не столько удивленные смыслом сказанного, сколько его громогласностью и страстной глубиной. Он казался глашатаем неистовства; затем Рекс повернулся и запустил свой стакан в сторону Лесса Хэррисона, однако промахнулся, и стакан со взрывом разлетелся, разбившись о качающиеся деревянные канделябры.
— Паршивая Потаскушка! — проревел он.
— Кто-нибудь звал меня? — визгливо отозвалась Тини Мари, с обезоруживающей улыбкой возникая из ниоткуда.
Рекс, приготовившийся к крепкому пинку в пах, или, по меньшей мере, к выговору, был не готов к появлению Тини, или наоборот, именно этого он и ждал, упав на колени и сжав ноги Тини.
— О, Тини, Тини, — всхлипывал Рекс, — почему все в мире должно управляться таким откровенным дерьмом? Затем он обрушился к ее ногам — груда сотрясающихся человеческих мышц.
Борис созерцал эту сцену с выражением смущенной заинтересованности. Он привык думать о большинстве вещей в терминах ракурсов и крупных планов.
— Щелкни это, — сказал он, поднимая большой и указательный пальцы левой руки и накрывая их сверху той же комбинацией на правой, тем самым образовав подобие прямоугольника-рамки, поймавшей в фокус любопытный кадр со звездой экрана, рухнувшего у ног этой уродливой калеки.
— Забудь об этом, — сказал Сид, — он не подпишет разрешения на публикацию.
— Черт, вы думаете, с ним все в порядке? — с трудом выдохнула Пенни.
— Разумеется, — сказал Сид, — и нет ничего, что могло бы помешать хорошенькому пинку, — и он занес ногу, чтобы дать воображаемого пинка в физиономию упавшему Рексу.
— Ради Бога, — взвизгнула Пенни, разражаясь слезами, — не надо, пожалуйста, не надо! — Она, конечно, и не подозревала, что железный Сид в душе сочувствовал
Борису пришлось успокоить девушку, придвинув ее поближе, улыбаясь и шепча:
— Все в порядке, все в порядке, просто провели небольшое фрейдистское выравнивание.
Тини упала на Рекса сверху, баюкая, как в люльке, его загорелую голову в своих руках, закрыв глаза и приговаривая:
— О, мой малыш, мой драгоценный малыш, мой малыш, твою мать!
Появился агент Рекса, Бэт Оркин, беззаветно преданный актеру, но достаточно меланхоличный, чтобы смутиться присутствием Бориса и Сида.
— Я позабочусь о нем, позабочусь о нем, — повторил он, надеясь, во имя всего святого, что поблизости нет фоторепортеров; он заговорщицки подмигнул Б. и Сиду, поднял Рекса и увел его с террасы.
Пенни все еще была расстроена — хоть и не так уж сильно, но это был повод дать прорваться накопившимся эмоциям, и, конечно, она была совсем не против, чтобы ее утешал сам Б., поэтому она пристроилась у него на коленях, а он прижимал ее к себе.
— Чокнутый козел, — пробормотал Сид, — он такой же ненормальный, как и ты, Б. — с тою лишь разницей, что он вкалывает. Извините, мне надо выпить, — он поднялся и устало потащился в направлении бара.
— Я отвезу тебя домой, — сказал Борис девушке очень мягко. — Где ты живешь?
— В студийном клубе, — ответила она, легким движением прикасаясь к глазам. Она не умела плакать так же хорошо, как Рекс, но в каком-то смысле это было более занятно.
2
На самом деле она не курила травку, но боялась это признать — поэтому, приехав к Борису домой, сидя на террасе и глядя на темно-голубые мерцающие огни Голливуда (конечно, полные радужных обещаний), она приняла сигарету, которую раскурил Борис, и выдохнув: «о, клево!», передала сигарету назад (как, казалось ей, положено делать в таких случаях), но он только улыбнулся и не взял ее. Внезапно она почувствовала, что все делает неправильно, теперь он подумает, что она какая-то наркоманка, а совсем не серьезная актриса.
— Но я думала, вы… — начала она, держа беспомощным жестом тлеющую между ними сигарету, — на самом деле я не… то есть, я никогда на самом деле… — Она запнулась, держа теперь сигарету на расстоянии, как будто это ненавистная ей вещь, которая только что разрушила ее будущее.
— Не беспокойтесь об этом, — сказал он, беря у нее сигарету, — это не важно. — Он сделал несколько глубоких затяжек и положил ее в пепельницу. — Ты знаешь… то, что действительно привлекло меня в тебе, — начал он спокойно, как будто рассуждая вслух, — то, что мне на самом деле показалось… красивым, возможно, даже и уникально красивым в тебе, по крайней мере, сегодня — и я говорю это со всей скромностью и уважением, потому что не сомневаюсь, что у тебя наверняка есть и другие качества, и я допускаю, что это может быть всего лишь моя слабость… однако то, что делает тебя по-настоящему исключительной — во всяком случае для меня… это твой зад.