"Сносхождение" (1-12 эпизоды из 16)

Зиненко Александр Евгеньевич

За длинным прилавком со столовыми приборами старший брат отвешивал младшему подзатыльники. При виде меня они, насупившись, как гвардейцы у ворот Букингемского дворца, опустили руки по швам и вытянулись в струнку, но стоило мне отвернуться, как младший резким движением вернул непрошеное своему обидчику.

Девушка на кассе посмотрела на меня и поспешно перевела взгляд на книгу, чтением которой была увлечена. Так мне показалось на первый взгляд, но потом я заметил, что она чересчур хаотично разгуливает по строкам взглядом и слишком

часто перелистывает страницы. И я понял, что она не умеет читать.

В те времена иметь начитанного продавца было верхом престижа, к сожалению, позволить себе это могли далеко не все, поэтому чаще прибегали к таким маленьким хитростям, чтобы повысить статус своего магазина. Книга за прилавком была сродни диплому об окончании высшего учебного заведения в наши дни. Как и диплом, она говорила окружающим, что её обладатель наделён невероятной способностью - сидеть на одном и том же месте, как минимум, 5 лет к ряду. Все остальные заслуги, вроде грамотности и прилежания, были ничем иным как побочным эффектом от долгого пребывания в сидячем положении: подобно засиженной ноге или затёкшей шее.

Я заметил, что на меня с любопытством из-за девушки выглядывал среднего роста парень в длинном зелёном плаще с узкими плечами, овальным лицом, усами и бакенбардами, в котором я, признаться, не сразу узнал самого себя. За спиной у девушки висело зеркало, которое горделиво взирало на покупателей издалека.

Несмотря на это обстоятельство, оно с усердием старалось передать счастье, что приносила посетителям новая покупка. Но, увы, это удавалось не всегда, и покупатели с недовольством отворачивались от него.

Я никогда раньше не носил усов, а тем более бакенбард, поэтому в растерянности застыл на месте, ожидая, что этот момент, как голодный медведь, скоро пройдёт мимо, если решит, что я мёртв.

Как странно осознавать, что внешне ты оказался другим человеком, зная, что внутренне ты остался прежним. С этой мыслью я стал пристально разглядывать свой новый облик, но девушка у кассы, подняв на меня мимолётный взгляд, решила, что я заигрываю сам с собой, и своей широкой улыбкой вогнала меня в краску. В попытке доказать её неправоту, я скованными движениями отвернулся к окнам. Но даже после этого я спиной чувствовал, что она надо мной смеётся.

Чтобы отвлечься от этой мысли, я стал разглядывать развешанные на стенах фотографии в рамках. Все люди на них, от мала до велика, не отличались особой оригинальностью: они безэмоционально глядели куда-то перед собой. Это вызывало какое-то ёрзающее чувство: тот непроходящий дискомфорт, который ощущаешь, надев колючий свитер на голове тело.

–  Вот этот – мёртвый на фотокарточке, - ткнул пальцем мальчик, тот что был постарше.
–  И этот тоже.

«Что за глупость?» - подумал я. «Какие-то странные у него шутки».

–  Вот эти тётенька с мальчиком тоже оба мёртвые.

–  Это что какие-то старые фотографии, что они все «мёртвые»? - нехотя,

спросил я.

–  Нет. Они уже были мёртвыми. Папа их тогда несколько дней готовил к снимку, а потом никто не пришёл за фотокарточками.

«Почему я не удивлён?» - сказал я про себя.

– А зачем фотографировать умерших? - удивился я с отпечатком отвращения на лице.

–  Как зачем? На память.

–  Кому же такую фотографию захочется иметь?

–  А тем, кто не имел ни одной при жизни.

Мне стало жутко от этих «застывших воспоминаний». Я будто глядел в потусторонний мир через маленькое окно, и чувствовал, что он смотрит на меня в ответ.

В комнату вернулся глава семейства и обратился ко мне.

–  Сэр, Ваша фотокарточка будет готова через неделю. Будьте добры оплатить первую половину суммы.

–  Да, насчёт этого. Видите ли, я не совсем уверен, что у меня с собой есть деньги.

–  А Вы поищите в карманах, - ответил он мне снисходительно и вполне серьёзно.

Я закинул руки в карманы, но перчатки помешали мне нащупать дно.

–  Если хотите я пошлю с Вами Джеффри, - он показал на младшего сына, - и Вы уже дома вручите ему 5 шиллингов и 4 пенса.

–  Одну минуту, - ответил я, снимав кожаные перчатки с рук, и снова снарядил экспедицию из десяти пальцев, которую тут же отправил в карманы на поиски денег. Не знаю, как долго бы продолжался мой немой спектакль, если бы в магазин не вошёл очередной посетитель, и хозяин учтиво не поспешил к нему.

Я же, занятый проблемой оплаты, не сразу наградил вошедшего взглядом, но, когда сделал это, не знал куда себя девать.

Посетителя трудно было назвать человеком, по крайней мере в его привычном понимании: у него были руки, ноги - как полагается, но, вот, его голова. (Я нервно откашлялся). Вместо головы на плечах у него была огромная морда слона. Два грустных глаза, короткий бурый хобот и дряблая, вся в рытвинах и канавках, кожа.

–  Магазин “Тысяча заслуг”. Чем могу быть полезен? - обратился к слоноподобному существу продавец. Видимо, совсем не смущённый его появлением в своём магазине.

Незнакомец пробормотал что-то невнятное.

–  А! Вас интересует посуда. Конечно, пройдёмте за мной, - и продавец короткими шагами потопал в дальний конец зала.

Проводив слоноподобное существо вопрошающим взглядом, я подошёл к девушке у кассы, чтобы как-то объяснить ситуацию и отказаться от фотографии, но она уже о чём-то беседовала с дамой, руки которой по локоть утопали в белых шёлковых перчатках. Когда я приблизился она наградила меня приветственной улыбкой. Её милое непосредственное личико заставило меня улыбнуться и непроизвольно поклониться в ответ.