Снова хочу быть твоей
Шрифт:
— Я отвезу тебя, — кивает на дверь. — Пока этот гондон в городе, сама не шляйся нигде. Воспитателю я уже позвонил на всякий случай.
— Спасибо, — киваю, опустив глаза. Сева слишком хороший, чтобы жизнь вот так связала его со мной.
Да, персональный ад — это больно.
19
— Лиза, сегодня вечером Шевцовы устраивают посиделки. У них годовщина свадьбы, — говорит Сева утром, пока собираемся. — Хотят дома узким кругом отметить. Ты до скольки сегодня в клинике?
Замираю с
— До трёх должна освободиться.
— Отлично. Тогда заеду за тобой, заберём Ромку сразу после сна и к шести надо успеть к Шевцовым.
— Хорошо, — киваю, — так и сделаем.
— Жду вас в машине. Там что-то сигналка сегодня сбоила, пока соберётесь, как раз успею глянуть, — бросает он и, сдёрнув куртку с крючка в прихожей, обувается.
— А меня возьмёшь? — в прихожую выбегает Ромка. — Я уже одетый. Хочу посмотреть, как ты будешь ремонтировать машину.
— Ну… — Сева пожимает плечами, — если собран уже, то пошли.
— Мама, можно? — запоздало вспоминает Ромка, что надо бы спросить и у меня.
— Иди, конечно. Рюкзачок свой только не забудь. И шапочку, сегодня ветер, в кепке будет холодно.
— Хорошо!
Сева помогает Роме надеть курточку и шапку, берёт его за руку, и они выходят из квартиры, бросив уже из подъезда, что ждут меня.
Когда остаюсь одна, застываю в растерянности. Слова Севы прозвучали, словно уведомление, как если бы он сообщил о чём-то повседневном. Словно это обычное дело — пойти на вечеринку, изображая счастливую семью, когда между нами до сих пор остаётся эта глухая стена.
Шевцовы в курсе, но остальные нет. Но даже Яна и Лёша не знают всей правды. Про то, чей на самом деле сын Ромка, я не смогла рассказать даже своей подруге.
Внутри меня всё сжимается. В этот момент я чувствую себя так, словно меня вынуждают пройти испытание, к которому я совсем не готова. И отказаться я, конечно, не могу. Это ведь наши друзья.
Мне придётся убедить всех вокруг, что между нами с Севой всё хорошо, что я справляюсь, что наша семья держится вместе. Но как показать им это, если даже я сама боюсь лишний раз встретиться с Севой глазами?
Быстро заканчиваю сборы. Мазок помадой по губам, плащ на плечи и тороплюсь спуститься. Не люблю заставлять ждать других.
На работе мысли о предстоящей вечеринке не дают мне покоя. Пациенты, график, назначения — всё происходит на автопилоте, а в голове крутятся одни и те же вопросы. Как они будут на нас смотреть? Что они подумают? И самое главное — как не дать им понять, что между мной и Севой всё так сложно, так натянуто?
Я представляю, каково это будет. Сева — всегда уверенный, собранный, излучает спокойствие, а я рядом с ним, будто тень. Я боюсь, что не смогу выдержать этих взглядов, этой скрытой жалости или, что ещё хуже, сочувствия.
Вечером я собираюсь дольше, чем обычно. Пока Ромка в гостиной смотрит мультики, а Сева отъезжает по каким-то делам, я успеваю примерить несколько платьев, но ни одно не кажется достаточно
— Ты готова? — спрашивает Сева, заглядывая в комнату, где я заканчиваю последние штрихи. Он выглядит так, словно его всё это между нами совсем не зацепило. Спокойный и уверенный, как и всегда. Как будто для него это всего лишь очередной вечер с друзьями.
Хотя, почему это должно быть не так? Это у меня персональный ад с раскалённым прессом из сотканной мною же лжи.
— Да, готова, — отвечаю я, чувствуя, как в животе всё сворачивается от волнения. — Как Рома?
—Ждёт нас, — говорит он, и я на мгновение вижу в его глазах тёплую искорку, как будто он действительно рад, что мы едем вместе.
Когда мы выходим из дома и садимся в машину, Рома радостно тянется, чтобы поцеловать меня в щёку. Его детская непосредственность и радость успокаивают меня хоть немного. Он улыбается, говорит, как он ждёт встречи с Алиской — дочкой Шевцовых, и что он надеется, что тётя Яна испекла тот же пирог, который они ели, когда он был у них в гостях в прошлый раз.
Для сына этот вечер — очередное приключение, и я могу только порадоваться за него.
Когда мы подъезжаем к дому Шевцовых, внутри всё снова сжимается. Мы идём к двери, и я делаю глубокий вдох, готовясь надеть самую искреннюю улыбку, которую только смогу изобразить.
Лекс открывает дверь, его громадная фигура заслоняет собой весь проём. Он улыбается, и я на секунду задумываюсь о том, что жизнь так переменчива. Никогда ведь не знаешь, как оно сложится. И Лекс и Янка — тому яркий пример.
Когда я увидела Шевцова впервые, мне хотелась спрятать Яну. Защитить её как-то от сводного брата, который когда-то покорёжил её юность, а спустя шесть лет снова вернулся в её жизнь.
Да, мы с ним не сошлись во взглядах тогда. Он называл меня “таранькой”, а я его конченым психом. Но потом ко мне пришло чёткое понимание, что если кто-то и сможет вдохнуть жизнь в мою сломленную подругу — то это тот, кто её и сломал. Лекс.
Тогда я оказалась права в своих предположениях. Они стали отличной парой. Счастливой по-настоящему. Без притворства, как мы сейчас с Севой.
— Привет, проходите! — говорит Шевцов, обнимая Севу и хлопая его по спине. — Лиза, рад тебя видеть.
Я стараюсь улыбнуться как можно увереннее и киваю ему в ответ.
— Лиза! — выбегает ко мне Алиска — дочь Шевцовых. — Привет!
— Привет, малышка, — вручаю ей сладкий подарок. — А мама где?
— Ждёт тебя на кухне, — бросает девчушка, а потом теряет ко мне интерес, хватая за руку Ромку. — Пошли, Ромка! Там сегодня у нас аниматоры! Симка и Нолик!
Я почти на ходу успеваю снять с Ромки куртку и шапку, и они с Алиской убегают. Сева помогает мне снять плащ, и я иду к Яне на кухню.