Снова хочу быть твоей
Шрифт:
Она ведь в глаза мне смотрела, говорила, что то, с чем пришёл её бывший — ложь. Что она всё подстроила, чтобы обезопасить ребёнка.
Беру конверт и срываю верхушку. Руки, блять, дрожат, как у алкаша.
Разворачиваю листок и стараюсь не думать, что именно хочу в нём увидеть.
Таблица. Какие-то цифры.
А внизу вывод.
“Вероятность: девяносто девять целых девятьсот девяносто семь тысячных. Отцовство подтверждено”.
Отцовство подтверждено.
Результат положительный. Я отец.
Чёрт побери.
Я сижу с распечаткой в руках и не могу пошевелиться.
Не могу.
Но факт фактом.
Лиза это открывала это от меня все годы. Лгала в глаза, даже когда её почти припёрли к стенке.
Весь этот ворох эмоций, который копился внутри меня, наконец-то вырывается наружу. Злость, боль, разочарование. Я не знаю, что сделаю, когда увижу Лизу.
Как она могла?
Дрянь.
На пол летит всё со стола. Прочный стол скрипит под натиском обрушившихся на него кулаков и не выдерживает, трескается прямо посередине.
Как моя долбанная жизнь.
Поднимаю с пола бумажку и ухожу. Признаться, не помню, как вообще доехал до дома. Лифт, потом по коридору, как на автопилоте.
Вижу ее сидящей на диване. Рядом какие-то документы, на столике открытый ноутбук.
Она поднимает на меня глаза, что-то говорит, но я не слушаю. Все перед глазами плывет, я чувствую, как внутри меня назревает буря, готовая разорвать на части. Нас обоих.
Она смотрит на меня с легким удивлением, а потом бледнеет, когда я швыряю перед ней тест на стол.
— Что это значит, Лиза? — мой голос звучит тише, чем я ожидал, но за этим спокойствием кроется настоящий ураган.
Она поднимает на меня глаза, ее лицо застывает.
— Сева... — начинает она, но я уже не могу дождаться ответа.
— Ты лгала мне, — продолжаю я, чувствуя, как напряжение рвёт всё внутри. — Всё это время. Ты скрывала от меня моего сына.
Она медленно тянется к листку, поднимает его, ее пальцы едва заметно дрожат. Глаза бегут по строкам теста, и я вижу, как на ее лице усиливается бледность.
— Как ты могла? Как вообще, блядь, посмела?
Ее глаза наполняются слезами, но мне уже всё равно.
24
Лиза
Задержав дыхание, я смотрю на листок бумаги, который лежит передо мной на столе. Слова, напечатанные чёрными буквами, словно кричат на меня, хочется зажмуриться и заткнуть уши.
Тест ДНК.
Рома — сын Севы.
Я снова поднимаю глаза на Севу, ощущая, как внутри поднимается дрожь. Живот сводит от страха до тошноты.
Его лицо застыло, словно из камня высеченное, бледно, будто вся кровь отлила. В глазах — злость.
Всё внутри меня леденеет. Каждый орган, каждая клетка. Холодно становится.
Как он узнал? Когда успел? Почему сейчас?
— Лиза, что это значит? — его голос звучит как выстрел. Он смотрит на меня так, что у меня волоски на руках дыбом
С шоком. С презрением. С… ненавистью.
И я знаю, что он прав. Знаю. Я сама всё испортила. Сама скрывала правду. Он имеет право так смотреть.
Это мой час расплаты. Моя Голгофа.
Час икс, которые неминуемо должен был настать.
Я хочу что-то сказать, хочу найти слова, чтобы объяснить ему, что собиралась сказать. Что я боялась. Что просто не знала, как решиться.
— Сева... — мой голос ломается, и слезы начинают душить меня. — Я не хотела так... Я просто не знала, как сказать тебе...
— Ты не знала как? Не смогла открыть свой лживый рот и просто сказать? — его голос звенит сталью в тишине квартиры. Он наполнен таким презрением, что я разрушаюсь на кирпичики. — Лиза, ты отняла у меня пять лет жизни с моим сыном! Пять лет! Как, черт возьми, ты можешь это объяснить?
Он делает резкий шаг ко мне, и я вижу, как его глаза горят яростью. Отчаянием. Он тяжело дышит, сжав кулаки. Каждое его слово бьёт меня, и даже кажется, что ударь он меня по-настоящему, это будет пережить проще.
— Я боялась! — восклицаю я, чувствуя, как рыдания подступают к горлу. — Я боялась за Рому, когда ещё была в браке с Русланом. А потом мне стало страшно, что ты поступишь также, как Руслан, что захочешь забрать его у меня! Что не простишь… Я просто хотела защитить его...
— Защитить? — Сева горько усмехается. — Ты правда думала, что я пойду на то, чтобы отнять у своего сына мать из-за личных обид и амбиций? Ты никого не защищала, Лиза. Кроме себя и своей лжи. Ты только всё разрушила. И наше прошлое и наше будущее. Ты лгала мне каждый день, глядя в глаза. Ты лгала моему сыну, лгала своему бывшему мужу.
— Сева…
— Да откуда, блядь, в тебе столько этого? Когда ты успела сгнить в душе, скажи?
Его слова стреляют в самое сердце. Я стою перед ним, чувствуя, как вся моя жизнь рушится прямо сейчас, погребённая под обломками собственной лжи. Слёзы текут по щекам, но он не смотрит на меня. Его взгляд скользит мимо, словно я уже не существую для него.
— Сева, я... Я не хотела... — я тянусь к нему, хочу коснуться его руки, но он резко отшатывается, как будто от огня. — Прости меня, Сева, прости!
— Не трогай меня, — бросает холодно и безразлично, даже с брезгливостью. — Я не могу тебя видеть. Я не могу быть рядом с тобой, Лиза. Ты не представляешь, как ты всё испортила.
Он уходит к двери, и я понимаю, что он уходит не просто из комнаты. Он уходит из моей жизни. В этот момент я чувствую, как всё рушится. Тот крошечный шанс для нашего будущего тонет, а я ничего не могу сделать.
Ему слишком больно. И боль эту причинила я.
— Сева, пожалуйста... — я бегу за ним, пытаясь остановить его, но он уже открывает дверь. — Не уходи... Пожалуйста. Я не могу без тебя. Прости меня! Я не знаю, что мне делать...