Снова с тобой
Шрифт:
— Ублюдок! Впусти меня! Впусти немедленно!
«Ты играешь ему на руку, и сама понимаешь это».
Голос, отдаленно напоминающий голос Лейси, вернул ее к действительности. Ярость угасла. Ноэль сошла с крыльца и вдруг поняла, что у нее нестерпимо ноет нога. Ее колени подогнулись, она упала в траву, неудержимо дрожа. «Что я натворила?! — мысленно простонала она. — Господи, что я наделала?!»
— Попроси доктора Рейнолдса осмотреть твою ногу, — посоветовала бабушка, глядя на
Ради бабушки Ноэль придала лицу беспечное выражение.
— Обязательно, как только смогу дойти до машины и отвезти тебя к нему. — Она пошевелила ногой, лежащей на пухлой подушке, и поморщилась от боли. Ступня отекла, ремешки сандалии глубоко врезались в кожу, но снять сандалию Ноэль не решалась, боясь, что потом не сумеет надеть ее.
— Еще чего! — возмутилась бабушка. — Ты не в состоянии вести машину.
И не только из-за распухшей ступни. Ноэль было незачем смотреться в зеркало, чтобы понять, что она выглядит ужасно. До дома она добралась чудом.
— Я знаю одно: пешком мне не пройти и двух шагов.
— Тогда давай попросим врача приехать сюда.
— На дом? Бабушка, домашние визиты врачей остались в прошлом, в эпохе лошадей и двуколок. — Если бы не боль, Ноэль посмеялась бы над представлениями бабушки о большом мире, не изменившимися со времен Трумэна.
— Может быть. Но Хэнк Рейнолдс не такой, как все врачи, — упрямо возразила бабушка.
— Потому что не стал уговаривать тебя пройти еще один курс химиотерапии?
— И не только.
— Назови хотя бы одну причину.
— Во-первых, он не гонится за деньгами. Если бы он хотел разбогатеть, он устроился бы в какую-нибудь клинику в большом городе, где за каждый осмотр дерут втридорога. Я ничуть не удивилась бы, если бы он не взял с нас ни единого лишнего гроша, приехав на дом.
Хэнк Рейнолдс был преемником старого доктора Мэтьюза, вышедшего на пенсию несколько лет назад. Ноэль познакомилась с Хэнком, сопровождая к нему бабушку. Молодой интерн произвел на нее столь приятное впечатление, что она уже подумывала сменить своего прежнего врача из Скенектади.
Но сейчас Ноэль было не до того. Ее терзали мысли о собственной опрометчивой выходке. Пренебрегая советом адвоката, она снова попалась в ловушку Роберта. Господи, о чем она только думала?
— Забудь о моей ноге. Мне следовало бы обратиться к психиатру. — Ноэль со стоном села на диван. — Бабушка, я окончательно все испортила, правда?
— Ты не могла поступить иначе, — убежденно отозвалась бабушка. Она не допускала и мысли, что сама она и Ноэль хоть в чем-то виноваты. — Если и существует способ победить, не испачкав рук, то мне он неизвестен.
— А тебе когда-нибудь приходилось защищать маму или тетю Триш? Ты была готова дать руку на отсечение, лишь бы спасти их?
— Триш никогда не доставляла мне хлопот. А вот твоя мать была совсем
— Это случилось, когда она забеременела мною? — Ноэль встрепенулась. До сих пор она знала только родительскую версию истории своего появления на свет. Бабушка не любила вспоминать о том времени. Послушав ее, всякий приходил к выводу, что внучку ей принес аист.
Бабушка отрешенно кивнула, устремив взгляд вдаль.
— Я думала, что поступаю правильно, ни во что не вмешивалась, ждала, когда она сама попросит помощи. Но теперь я не уверена…
— Но ведь она все-таки обратилась к тебе.
Бабушка рассеянно затеребила верхнюю пуговицу блузки. Она уже приготовилась к поездке к врачу, оделась, даже подкрасила губы. Но светло-голубой брючный костюм висел на ней мешком и усиливал впечатление хрупкости.
— Это случилось зимой 1969 года, которая, помню, выдалась на редкость суровой. У твоих родителей не осталось ни гроша. Что могла поделать твоя мать? — Бабушка покачала головой.
«Она могла остаться с моим отцом», — мысленно ответила Ноэль. Но на беду, Мэри вечно рвалась на свободу. Она сделала все возможное, лишь бы расстаться с Бернс-Лейк и своим мужем.
Ноэль с трудом поднялась на ноги и заковыляла к двери. Опухшая нога отзывалась сильной тупой болью. Взглянув на часы, Ноэль сообщила:
— Пятнадцать минут третьего. Надо поторопиться, чтобы не опоздать. Если доктор Рейнолдс будет свободен, я покажу ему ногу.
— Машину поведу я, — невозмутимо заявила бабушка.
— Ни в коем случае! Ты забыла, что сказал офтальмолог?
— Катаракта у меня только на одном глазу. Вторым я вижу прекрасно.
— В таком случае… — Ноэль задумалась, не желая уступать, и тут же нашлась: — Если уж ты так хорошо видишь, скажи, что написано вон на том фургоне? — И она указала в окно на грузовик, стоящий перед домом Кинанов. По фургону тянулась крупная надпись: «Фигейра. Ремонт бассейнов».
Бабушка прищурилась, крепко сжала губы.
— А, это по поводу дезинсекции! Бетти говорила, что у нее завелись термиты.
— Бери сумочку, бабушка. Я подожду тебя снаружи.
Понимая, что проиграла, бабушка раздраженно фыркнула и направилась в коридор за сумочкой, черным кожаным чемоданчиком, который Ноэль помнила с детства. В этом чемоданчике никогда не иссякали запасы салфеток, пластыря, мелочи и пастилок.
«Бабушка, чем ты попробуешь утешить меня на этот раз?» — в отчаянии думала Ноэль, чувствуя, как ноет сердце. Чем можно успокоить беспечную мать, у которой из-под носа утащили ребенка? Мать, которая пренебрегла разумным советом адвоката?