Сны над Танаисом
Шрифт:
– Пора, - определил по слуху Фарзес и начал затягивать под подбородком кожаные ремешки шлема.
– Передай римлянину, пусть не спешит и даст мне выйти вперед на двенадцать коней. И пожелай ему горячего меча.
Лициний Варр искоса поклонился сармату и тронул коня к своему строю.
– К локтю!
– крикнул Фарзес, и сарматский клин ощетинился пиками, над ним поднялись разноцветные драконы.
Несколько всадников расступилось, давая проход багарату, и Фарзес скрылся в глубине клина.
– К локтю!
– крикнул на своем языке римлянин, и римские пики, опрокинувшись
– С шестого по восьмой турм - левым плечом!
– командовал Лициний Варр.
– С девятого по одиннадцатый - правым плечом! С малого хода - вперед!
Строй тронулся шагом, охватывая весь холм; за римскими турмами так же медленно, будто бы нехотя, двинулись сарматы.
Эвмар бросил коня с места в галоп - в сторону ставки пресбевта.
Миновав холм, он увидел варварскую конницу. Плотная темная масса накатывалась с востока из пелены дождя и тумана, стремительно растекалась по степи.
"Всадники Ветра вернутся с востока", - вспомнил Эвмар.
Достигнув склона, он увидел нижний поток. Он несколько отставал от верхнего. Путь нижнему потоку по всему заливному лугу, от склона до речных тростников, преграждала плотина из двух рядов горящих повозок, набитых соломой, хворостом и тряпьем. Впереди повозок, под клубами густого дыма, вытянулся строй армянских и танаисских лучников. За повозками, укрепив в земле высокие заостренные колья, ждали своего дела легкие пехотинцы. Так, прикрывшись двойным частоколом тяжелых пик, пехотинцами, кольями, повозками и лучниками, в ожидании лобового удара конницы замерли римские когорты.
Варварская сила надвигалась с пугающей быстротой, и Эвмар похолодел, осознав всю рискованность замысла...
Спустя несколько мгновений стало ясно, что расчет Фарзеса верен. Всадники верхнего потока увидели вражескую конницу слишком поздно, чтобы развернуться ей навстречу всей массой. Лишь два или три ряда правого края сумели изменить ход, остальные продолжали стремиться вперед, отчего на правом фланге боранов стал образовываться медленный беспорядочный вихрь. В этот вихрь и был теперь нацелен "удар трезубцем": римские турмы уже расступились, пропуская вперед железный клин катафрактариев, и сами по бокам от него сходились в два широких клина.
Сарматский клин, не сбавляя хода, рассек "воронье крыло" почти до половины. Удар был столь силен, что кони "вороньего крыла" опрокидывались навзничь, высоко взбрасывая ноги. Резким порывом докатился из степи хруст и грохот столкновения.
Римляне несколько помедлили, однако их удар в уже смешавшийся поток боранов не потерял сокрушительной силы.
Вдали от боя Эвмар заметил в степи новое движение: там, в тыл верхнему потоку боранов, вел легкую танаисскую конницу Никагор.
Внизу стрелки подняли луки. Полтысячи стрел тенью огромной птицы скользнули по лугу и канули в первые ряды варваров. Волна чуть вздыбилась краем, словно перекатываясь через камни, и понеслась дальше, подминая сбитых коней и всадников. Стрелки дали еще два залпа и отступили назад и в сторону, на неразбитую часть склона. Легкие пехотинцы длинными шестами двинули повозки вперед, беспорядочно смешав их строй, и едва кони ворвались в пламя и дым, как в них полетели дротики, камни и копья.
Тем временем сарматы уже теснили боранов на склон. Поначалу несколько коней, не удержавшись, заскользили по жидкой глине вниз, опрокинулись, давя седоков. За ними был сброшен еще десяток - и вскоре весь склон превратился в кишащую, беспомощную массу. Лучники трудились, не покладая рук.
Внизу взлетали фонтаны искр. Пехотинцы разбрасывали горящую солому. Кони шарахались и метались, сбивая друг друга, и натыкались на пики и колья. Лишь на правом фланге легиона, у самой Реки, боранам удалось прорваться массой сквозь огонь и пехотинцев, но их кони, ошалевшие от пламени и дыма, тут же сели на частокол тяжелых пик. Оставшуюся сотню всадников римляне стремительным маневром сбросили в прибрежные топкие заросли тростника.
Участь "вороньего крыла" была решена.
– Я отдам твоему другу свой меч. И своего коня.
– Глаза пресбевта горели, на щеках его, как у юноши, выступили алые пятна.
– Будет ли он доволен?
– Будет, - улыбнувшись, кивнул Эвмар.
– Да, он умеет воевать с варварами... И сотню рабов в придачу, Эвмар. Не мало ли сотни? Может, стоит дать две?
– Не думай о плате. Достаточно будет и одного меча. Важен знак уважения. Душой Фарзес - не торговец. Сегодня день - исполнен. Пора думать о завтрашнем дне.
Нижний поток боранов уже повернул вспять, стремясь вырваться из "мешка"... У самых ног пронеслась ласточка, вычертив добрый знак "V".
– Птицы вещают победу. Готовь гонцов, Кассий. Город ждет твоего триумфа.
– Эвмар, - Равенна поднял взгляд, брови его вдруг нахмурились.
– Я хочу, чтобы ни один римлянин не остался на этой земле. Всех убитых я с почестями кремирую и отправлю обратно... за море.
– Делай, как велит душа. Мне пора в Город; Фарзес не обидится, если вместо меня ты оставишь переводчиком Атта.
Эвмар тронул коня.
Оглянулся он лишь у самых стен Города. Шум битвы не долетал до них, и место ее отмечалось вдали только едва заметными дымами догорающих повозок.
У Восточных ворот Эвмара дожидался знакомый ему меот, державший под уздцы коня.
Увидев Эвмара, он несказанно обрадовался и поспешил навстречу.
– Я боялся, что ты вернешься стороной, в другие ворота, - сказал он после приветствия.
– Ты просил нас следить за берегом. Мы нашли то, что ты, наверно, искал. Тело без головы и руки. В сапоге был зашит знак... Меня послали за тобой. Оно лежит там, где мы вытащили его из воды.
Эвмар задумался.
– Ты спешишь?
– наконец спросил он.
– Меня послали только за тобой, - ответил меот.
– Хорошо. Я вернусь через час, - Эвмар снова вскочил на коня.
Когда он вновь появился у ставки пресбевта, танаисская конница гнала боранов уже далеко, у самой пелены дождя.
К Восточным вратам Эвмар вернулся с младшим сыном пресбевта.
Человек в войлочной шапке видел с башни, как они втроем спустились к Реке и переплыли в лодке на другой берег, где нм подвели новых коней.