Сны Николая Закусина
Шрифт:
А в глазах у Николая был чёрный пепел. И горькие слёзы всё катились и катились по его щекам.
***
Он в тот день старался ни с кем на работе не разговаривать: сложно было после такого изображать весёлое выражение лица. Прошёлся по боксам, раздал поручения бригадам, проверил работу механиков. Потом заперся в кабинете с документами, но как ни пытался на них сосредоточиться, приходилось читать по пять раз одно и то же. А руки дрожали, как у горького
Когда на стол упала чья-то тень, он поднял взгляд и подскочил, уронив стул. Напротив стояла та самая женщина, что спасла его от бандитов два с половиной месяца назад. Винтовки при ней не было, но куртка была та же самая – дутая, из тридцать шестого года.
– Ты! – он ткнул в неё пальцем. – Чего ты от меня хочешь? Почему я тебе так важен?
– Ты видел во сне, всё, что с ним случилось, – тихо ответила она. – И я видела, когда узнала эту историю. Видела точно так же, как и ты. Всё, до последнего вздоха.
– Это ты из того мира! – догадался он. – Вот откуда ты всё знаешь! Вот почему ты знаешь, что я умер!
Лицо её исказилось от боли и она медленно обогнула стол, приблизившись к нему.
– Да. Я не справилась. У меня была такая простая миссия: спасти лейтенанта Закусина. А я не справилась.
– Ты спасла меня.
– Но ты – не он. Я столько раз старалась попасть в прошлое, чтобы спасти его. Но, видимо, это невозможно. Каждый раз дверь открывалась только в этот мир. Чёртов временной парадокс! Если бы он не погиб, я бы не спасла тебя.
– В прошлое? – Николай заморгал. – Кто ты такая?
– Никто... Жена Галиного внука. И всё.
Николай мгновение всматривался в её странные нашивки на куртке, на громадный браслет чёрных наручных часов. И только тут до него дошёл смысл её слов...
– Жена внука Галинки? – неверяще повторил он. – Какой у вас там сейчас год?
Она покачала головой: не скажу.
– Если ты из того мира, так возьми меня с собой! Они ведь скучают обо мне – отец, мама, Галинка. Я бы обнял их и...
Она испуганно подняла руки в останавливающем жесте.
– Нет, нет! – на её глазах выступили слёзы и потекли по лицу. – Ты достаточно страдал! Как и он. Хватит! Такое не каждый вынесет... Там, в моём мире эсэсовцы ходят в Литве парадом. Там нацисты жгут людей в Одессе, а в парламенте Канады им хлопают... На нашей земле немецкие танки! Я ни за что не дам тебе попасть тебе в такой мир. Живи здесь счастливо.
Николай тихо спросил:
– Тогда зачем ты пришла в мой мир?
Она молча обняла его. Он чувствовал, как намокает от её слёз на груди его рубашка.
– Чтобы увидеть тебя живым. Хоть раз.
– Тогда ты знаешь. Скажи... За что… Почему мне всё это снится? И тебе тоже.
– Та война была слишком страшная. И эхо от неё раздалось не только в будущем, но и во многих других мирах. Погибшие хотят, чтобы мы знали. Чтобы помнили. Чтобы не допустили такого больше никогда. Прощай... И живи!
Николай вдруг почувствовал, как стал намного легче, будто сбросил половину веса. Страшно вдруг заныло всё тело: голова, рёбра, грудь. Он ощутил каждый шрам и ссадину, которые должен был получить, случись война. А ещё – страшные ожоги... Николай понял, что на мгновение стал тем, другим Закусиным. И тот, другой, сказал ей, положив руки на плечи:
– Я буду жить. Ты услышишь меня в радостных криках людей, освобождённых от плена…
Я буду жить в каждом, кто будет бороться с нацизмом. В каждом, кто встанет на защиту Родины.
Ты услышишь меня в треске пламени вечного огня.
Я приду к тебе снегопадом... каждый февраль.
Ты почувствуешь меня, ведь я буду в объятии каждого, кто вернулся домой.
Я буду жить...
Чужие ощущения ушли вместе с болью. Но печать от них, казалось, осталась навсегда. Как сны и воспоминания.
Женщина исчезла. Николай больше никогда её не видел. Как не видел больше снов о другом мире. Он женился на Ольге Зиминой, а через год они гуляли уже на весёлой свадьбе его сестры – Галины. У Ольги и Николая родилось трое детей: два крепких мальчика и хорошенькая девочка. И жили они хорошо. Конечно, ссорились иногда, как все люди. Но жили мирно. Душа в душу.
И ничто ему больше не напоминало о мире, где случилась страшная война, так искалечившая столько людей. Разве что один раз на Дне города, когда Николай был в парке на Тагилстрое, почудилась ему мощёная плитами площадь между рядами стройных тополей. А в конце её – широкий чёрный обелиск со множеством фамилий. И справа, там, где горел вечный огонь, усыпанный красными, как кровь, гвоздиками, в свете заходящего солнца горела в списке последняя фамилия с инициалами: Закусин Н. И.
Конец