Снятся ли зомби мёртвые овцы?
Шрифт:
«Наверное, в городе сейчас много рабочих мест освободилось, работу найти не проблема. Но что я умею? Только в машинах копаться… А кто сейчас будет на машинах ездить, если от жителей одна треть осталась… О, господи Иисусе… Башка разрывается. И это, если не думать о том, что же со мной такое… Повелитель, нет, Хозяин зомби! Дьявольщина! Я могу ими повелевать, командовать, они меня не трогают. И что?! Куда меня возьмут с таким резюме?! Разве что на эти новые заводы на восточном побережье… Может, там есть такие же как я? И там же эта погань, «Косильщики». Я даже похоронить маму с папой не могу. И Анжел…»
Андре упал на диван. «ТиВи нет, новости не посмотреть… Может, у соседей взять? Им уже ни к чему.» Округа вообще опустела. Тем не менее, Андре всё же решил дождаться ночи. Что
Сидя ночью в голубом свечении ворованного телевизора, он переключал каналы в надежде наткнуться на новости о Смоллтауне. Глухо. Ничего не было, будто ничего не произошло. Этого Андре уж никак не ожидал. Пол города сожрали живые мертвецы, прилетал вертолёт, они взывали на всех частотах о помощи, и ничего?! Как такое могли замолчать? «Нет, не может быть, просто ещё репортаж не подготовили, подожду…»
Заснул он там же, в гостиной на диване. Спал плохо, всё время снилась дверца шкафа перед глазами.
Первое, что сделал, проснувшись, включил телек. Снова ничего. Делать нечего, надо отправляться на поиски работы.
Обезлюдевший город встретил его непривычный тишиной. Ни тебе машин, ни лая собак, ни детских криков. Только ветер, ветер и пыль, пыль и песок. И следы. Следы произошедшего. Разбитые двери, тёмные пятна, обрывки одежды. И запах. Вроде бы и не чувствуешь его, не можешь охарактеризовать, а горло першит, его сжимают спазмы, хочется отхаркнуть, но даже это не помогает. Потому что этого запаха нет, и от него не избавиться привычными методами. И в то же время он есть. Сознание чувствует его везде, в каждой вещи, в каждом явлении. Так пахнет смерть, паскудная, отвратная смерть. Не благородное угасание в кругу семьи на шёлковых простынях, а гниение заживо, раздирание до кишок, когда от боли лопаются глазные яблоки, а колени обмочены. Смерть, за которой не следует избавления.
Андре прочистил горло. Гримасу отвращения едва удалось согнать с лица. Картины, домысленные им по оставшимся приметам, были так ярки, что наталкивали на мысль о существовании в действительности. Он поторопился пройти эту вымершую зону.
На юге Смоллтауна жизнь шла своим чередом. Магазины открывались, распаковывались газетные ларьки, мальчишки-почтальоны колесили на великах, разбрасывая газеты, дымил трубами маленький заводик по производству картона.
Андре зашёл в ближайший офис компании «Мартин Инкорпорейтид». Чем они занимались, он не представлял. Его встретила улыбчатая девушка.
– Доброе утро, молодой человек. Что вы хотели?
– Доброе. Хотел устроиться к вам на работу. Есть вакансии?
– На данный момент нет, но вы можете заполнить анкету или оставить ваше резюме, мы рассмотрим ваши данные, и если вы подойдёте, то мы с вами свяжемся, – она выдала это заученной скороговоркой, на одном дыхании.
– Я заполню анкету, – решил Андре. «Хуже-то от этого всё равно не будет.»
Он присел на стул с железной спинкой и кожаным сиденьем, что стоял у низкого журнального столика. Ему пришлось сильно согнуться, чтобы писать на нём. Анкету Андре заполнял впервые. Это было даже любопытно, а вопросы вселяли определённую надежду. И в тоже время страх. «Сколько бы вы хотели получать?» – звучал один. «Сколько написать? Напишу много – не возьмут, напишу мало – возьмут, так столько и будут платить. Или наоборот, решат, что если я прошу мало, то я себя не ценю, не стремлюсь к карьерному росту, не честолюбив, и не возьмут. И что для них много, а что мало? Может, предел моих мечтаний – их средняя зарплата. Или вот, зачем они спрашивают, всегда ли я добиваюсь поставленных целей? Неужели кто-то напишет, что «нет, редко когда, и вообще я неудачник». Мне бы так и стоило писать.» И Андре написал – «всегда». «Вредные привычки? Ещё бы спросили, а есть у вас пристрастие к мозгам? Ваши родители и девушка – зомби? Так, привычки – отсутствуют…» Он ещё раз пробежался глазами по заполненной анкете. Так-то всё неплохо, не считая того, что на главные вопросы об образовании и занимаемых ранее должностях он поставил прочерки. Тут врать было опасно, могли и проверить. Вздохнув, он отдал листок улыбчатой девушке. Она мельком на него взглянула и отложила в сторону.
– Мы с вами свяжемся, – уверенно сказала она и вернулась к компьютеру.
«Не свяжутся,» – понял Андре.
Зашёл в ещё один офис, потом другой, третий. Не обращая внимания на названия и сферы деятельности. Везде его встречали похожие друг на друга улыбчатые девушки и иногда улыбчатые парни, удивительно похожие на улыбчатых девушек. Он заполнял анкеты, так ловко составленные, что можно уверовать, будто именно тебя возьмут на эту работу. Он составлял резюме, мало чем отличавшееся от анкет, разве что там лжи пришлось добавить побольше. И один раз даже попал на собеседование с потеющим скучающим начальником. Наверное, это был начальник, ведь он мучался под синим недешёвым пиджаком с затёртыми до блеска локтями, задыхался от узкого галстука и больше ругался на не вовремя сдохший кондиционер, чем слушал Андре.
– Что вы говорите, молодой человек? Вот как? Очень интересно, очень! – обмахиваясь анкетой парня, говорил Начальник.
При этом Андре рассказывал про свою работу в автомастерской отца и видел, что этому господину его рассказ так же интересен, как червяку – полёты на Луну.
Это собеседование было последней каплей, вогнавшей его в такое глубокое отчаянье, что он просто встал и вышел, не слушая, что там ещё лопочет мистер Начальник. Всё впустую, всё без толку. Он никому из этих людей не нужен, им до лампочки его желания и проблемы. «Господи Иисусе, они что, не видят, что я нуждаюсь в них?! Мне нужно человеческое общество, сочувствие, понимание. У меня только что погибли девушка и родители. Не ужели вам на это наплевать! Примите меня обратно! Я – человек, я такой же как вы!.. И, в конце концов, мне тоже нужны деньги, чтобы жить…» Безысходность дикая.
А на улице пригревало солнышко, по небу плыли воздушные облачка, где-то даже слышались робкие трели птиц. Прохожих было мало, но они не выглядели напуганными. Они спешили по своим делам, деловитые, как тараканы. Шумели машины, пованивая выхлопными газами, на углу шестьдесят шестой авеню и Лонг-стрит ругались две женщины. Обычная жизнь обычного маленького городка. Андре видел подобные картины с рождения, но сейчас его не покидала мысль, что он смотрит на мир будто из-за стекла, словно это постановка на экране телевизора или на старых подмостках театра имени Висмонта. Парень представил, что стоит заглянуть за фасады домов, и он увидит обшарпанные кое-как склеенные скотчем картонки, а подойди поближе к ругающимся домохозяйкам – и станет заметен неумело наложенный грим. Всё слишком хорошо. Всё слишком неестественно. «Как же вчера? Этого что, не было? Или все люди, как те пьянчуги в баре, не верят собственным глазам, а верят тому, что им льют в уши по ТиВи и радио? Или, может, это я сошёл с ума? Ударился башкой в той аварии, а потом бредил?» Андре кинулся к центральному полицейскому управлению.
Выгоревшее почти до бетона здание уже обнесли жёлтой лентой, и какой-то полисмен отгонял любопытствующих.
– Эй, парень, не на что тут глазеть, иди-ка домой! – замахал он руками на Андре.
– А… а что здесь произошло?
– Поджёг, акт вандализма. Всё, иди, иди отсюда, майор Брейв во всём разберётся и доложит горожанам.
– Майор? Он жив?
– Конечно, что с ним будет?
– А сержант Мак-Леод?
– Он пропал… Эй, а ты что-то знаешь о нём? Знаешь, что тут произошло? Эй, а ну стой!
Андре решил дать дёру. «Господи Иисусе! Похоже, я единственный, кто знает, что произошло на самом деле! Но кто сможет подтвердить мои слова?! И уж тем более, я вряд ли смогу нормально объяснить, почему выжил. Я никому ничего не могу рассказать!»
Его кто-то схватил за рукав. Парень дёрнулся, но женщина с резкими морщинами вокруг рта и тонкими костлявыми пальцами держала его крепко.
– Молодой человек, – с недовольной миной, будто это он её задержал и отвлёк от важных дел, сказала она. – Если вам не безразлична судьба города, если вам не всё равно, что происходит с его жителями, если бы думаете об улучшении его жизни, вы просто обязаны прийти на собрание завтра в четыре вечера в ратуше городского совета.