Со сложенными руками
Шрифт:
— Эти чертовы роботы! — взорвался Андерхилл. — Они разорили меня и, в довершение всего, забрались в мой дом. — Он заглянул в темное, морщинистое лицо старика. — Вы, конечно, знаете о них больше, так скажите, есть ли способ избавиться от них?
Спустя полминуты задумчивые глаза старика оторвались от свинцового шара, а лохматая голова кивнула.
— К этому я и стремлюсь.
— Могу я вам помочь? — Андерхилл почувствовал внезапную надежду. — Я сделаю все, что в моих силах.
— Возможно, и сможете. — Запавшие глаза внимательно смотрели на него. — Если знакомы с такой работой.
— Я учился в политехническом, —
Еще не закончив, он почувствовал, как искра надежды гаснет под напором волны сомнений. Почему, хорошо зная везучесть Авроры на жильцов, он должен верить этому старому бродяге? Самое время вспомнить старую игру и начать пересчитывать бессмысленную ложь на очки. Он встал со стула, цинично разглядывая ободранного старца и его фантастическую игрушку.
— Впрочем, что тут говорить? — буркнул он неожиданно резко — Вы меня почти убедили. Я бы действительно многое отдал, чтобы от них избавиться, но откуда вы знаете, что сможете это сделать?
Усталый старик задумчиво смотрел на него.
— Я должен уничтожить их, — сказал он наконец. — Ведь я тот несчастный глупец, который вызвал их к жизни. Да, я хотел, чтобы они служили, слушали и берегли людей от бед. Высший Закон — это моя идея. Я не знал, к чему это приведет.
V
Сумерки постепенно заполняли обшарпанную комнатку, густея в запыленных углах, ложась на пол. Очертания фантастической аппаратуры на кухонном столе становились все более размазанными, нереальными, пока последний луч света не сверкнул на белой палладиевой игле.
Город казался удивительно тихим. На другой стороне улицы гуманоиды бесшумно строили новый дом. Они никогда не переговаривались друг с другом, поскольку каждый точно знал, что делает другой. Их необычные строительные материалы тихо соединялись между собой, не было слышно ни стука молотка, ни визга пилы. Маленькие ловкие фигурки уверенно двигались в наступающих сумерках, ступая тихо, как тени.
Сгорбившись на высоком стуле, усталый и постаревший Следж начал рассказывать. Андерхилл вновь осторожно уселся на шаткий стул и смотрел на руки Следжа, жилистые и загорелые, когда-то умелые и сильные, а сейчас — трясущиеся и беспокойные.
— Держите все это при себе. Я расскажу вам, как все это началось, чтобы вы знали, что делать, но не говорите об этом слова вне этих стен: гуманоиды хорошо умеют удалять из памяти плохие воспоминания и намерения, которые могли бы угрожать Высшему Закону.
— Они очень эффективны, — с горечью согласился с ним Андерхилл.
— В том-то и дело, — ответил старик. — Я хотел создать совершенную машину, и это получилось у меня слишком хорошо. Вот как это было.
Жалкий худой старик, сгорбленный и усталый, рассказал свою историю:
— Шестьдесят лет назад я читал теорию атома в техническом колледже на южном континенте планеты Винг-IV. Я был холостяком, идеалистом, невеждой в вопросах жизни, политики и войны, короче, во всем, кроме теории атома. — Морщинистое лицо озарилось печальной улыбкой. — Пожалуй, я излишне верил в науку и недостаточно — в людей. Я не доверял эмоциям, поскольку не имел времени ни на что, кроме науки. Поддавшись моде на семантику, я хотел использовать научные методы в любой ситуации, упростить опыт до математической формулы. Думаю, меня раздражали человеческие ошибки и невежество. Я считал, что наука как таковая может привести мир к совершенству.
Какое-то время он сидел молча, глядя на бесшумные черные силуэты, которые, словно призраки, сновали вокруг растущего, как во сне, дворца.
— Потом я встретил девушку. — Старик слабо пожал плечами. — Если бы жизнь пошла по-другому, мы, вероятно, поженились бы, поселились в небольшом спокойном городе и дождались бы детей, и никаких гуманоидов не было бы.
Он тяжело вздохнул.
— Я как раз кончал работу о получении изотопов палладия — так, ничего особенного, но мне было интересно. Она была биологом, но собиралась после свадьбы бросить работу. Думаю, мы были бы счастливой парой, самой обычной и безвредной. Но началась война: с самого начала колонизации планеты люди непрерывно воевали. Я провел ее в секретной подземной лаборатории, конструируя боевых роботов, а она вызвалась добровольцем на производство биотоксинов.
Из-за несчастного случая несколько новых вирусов оказались на свободе, и все члены группы умерли в муках. Я остался один со своей наукой и скорбью, не дававшей мне покоя. Война кончилась, и я вернулся в колледж, получив субсидию на военные исследования. Тема была чисто научной: теоретические исследования внутриядерных сил; тогда их понимали неверно. От меня не ждали нового оружия, и я сам не заметил, как изобрел его.
Это было всего лишь несколько страниц трудной математики. Новаторская теория строения атома с новой формулой для одного из факторов сил притяжения. Тензоры смотрелись как безвредная абстракция. Я не видел возможностей проверки теории или использования предсказываемой силы, и военные власти согласились на публикацию моей работы в небольшом техническом журнале, который издавал наш колледж.
На следующий год я сделал ужасное открытие — понял значение этих тензоров. Элементы триады родия неожиданно оказались ключом к использованию небывалой силы. К сожалению, работу мою перепечатали за границей, и несколько других ученых примерно в то же время сделали то же несчастное открытие.
Война, начавшаяся неполный год спустя, была, вероятно, результатом несчастного случая в лаборатории. Люди не могли предвидеть возможностей родомагнитных лучей, дестабилизации тяжелых атомов, и по несчастливому совпадению взлетел на воздух запас тяжелых металлов. Взрыв убил неосторожного экспериментатора, но причина его была понята неправильно.
Уцелевшие военные силы этой страны ответили предполагаемому агрессору родомагнитными лучами, в сравнении с которыми древние бомбы казались детскими игрушками. Луч мощностью несколько ватт расщеплял на расстоянии тяжелые металлы в электрических приборах, серебряные монеты в карманах, золотые пломбы на зубах и даже йод в щитовидной железе. А если этого было мало, более мощные лучи могли взрывать залежи металлов под землей.
Все континенты Винг-IV были изрезаны расщелинами более глубокими, чем океанские впадины, и покрыты новыми вулканическими горами. Атмосфера была заражена радиоактивной пылью и отравляющими газами. Густой дождь нес с собой смертоносную грязь. Почти все живое погибло, даже в убежищах.