Со всей любовью
Шрифт:
Она пронзила меня взглядом. «Цели, – сказала она. – То, к чему стремятся люди. Вас учат быть простыми, а потому вы цените простоту чувств, сантименты. Нас, французов, учат быть умными, а в сантиментах ничего умного нет, так что мы ценим не их, а более глубокие чувства – страсть, ненависть, похоть. Ваша привязанность к вашему нудному мужу – чистейшие сантименты, вот почему мне потребовалось столько усилий, чтобы разобраться в ней. Умным, естественно, было бы заставить его ревновать гораздо сильнее, чем ревнуете вы. – Она щелкнула пальцами в сторону террасы. – Мигель, – крикнула она, – мою одежду, будьте так добры. – И снова обернулась ко мне. – Солнце слишком жарко для моей старой кожи. Груди у меня сморщиваются, как инжир. Так удачно, что вы еще в самой спелости, моя дорогая».
«А кто Мигель? – спросила я. – Прежде ведь был Луис». Эстелла налила белое вино в два бокала. «Луис пока в отпуске. Он женился, – сказала она. – Мигель его брат. Я предпочитаю ограничиваться семейным кругом. По-моему, со слугами только так и можно. – Она задумчиво отхлебнула вина. – Бедный Луис, ему придется тяжело. Невеста, разумеется, девственница. Ужасно неуклюжая, не сомневаюсь. Однако вскоре она забеременеет, и тогда он долгое время не будет ее беспокоить. Мне его очень не хватает. Мигель, как говорится, дублер, и ему еще надо многому учиться. Налейте себе еще. Это вино очень нравится королю, но я отказалась продать ему виноградник. Наверное, я впервые сказала «нет» королю».
Появился Мигель со стопочкой аккуратно сложенной одежды. А вскоре вернулся еще раз с холодным завтраком на подносе. Эстелла отослала его благодарным кивком головы.
«Я начинаю уставать от секса, – объявила она, протягивая мне тарелку салата из даров моря. (Умеют люди выбирать моменты!) – Я бы предпочла, чтобы для старости нашлось бы что-то более подходящее, но только не бридж и алкоголизм, – продолжала она. И засмеялась. – Я могла бы, конечно, уподобиться вам, англичанам, и помешаться на собаках, но даже скверный секс, наверное, все-таки интереснее. Видите ли, – и она грустно посмотрела вниз на свое нагое тело, – Господь слишком уж нас ограничил; только в и из, в и из – и так все время. Но, с другой стороны, раз Бог ограничился тем, что создал лишь одну пару прототипов, естественно, что его больше заботило продолжение рода, чем наслаждение, не так ли? И это как будто дало желаемые результаты, если судить по заторам на мадридских улицах. И все же, что, если бы Адам был гомосексуалистом? Вы когда-нибудь задумывались над этим? Нас бы сейчас здесь не было, моя дорогая. Нам следует быть очень и очень благодарными змию».
Наступила пауза, пока Эстелла осваивала эти мысли, она было протянула руку к абрикосу, но в последний миг предпочла сигарету и еще бокал вина. Затем она натянула тенниску и шортики. На груди тенниски бешеными красками изображался бой быков с «Ole!» [29] внизу. Эстелла перехватила мой удивленный взгляд. «Луис купил ее мне во время своего медового месяца. Мне она нравится: вульгарная, как я. Все аристократы вульгарны. Утонченность – удел буржуазии. А теперь, – и она снова пронизала меня взглядом, – до того, как я предамся сиесте, мне хотелось бы узнать, переспали вы уже с моим племянником Эстебаном?» Я ответила, что нет. «Жаль, – сказала она. – Я надеялась, что вы расскажите мне в подробностях вечером за обедом. Пусть секс мне приелся, но слушать про него мне совсем не приелось. Кроме того, меня интересует, каков он. Как женщина с сантиментами вы бы прекрасно об этом рассказали. Эстебан настоящий красавец, не правда ли? Но красавцы, как говорит мне опыт, в этом смысле мало на что годны. Например, Кэри Грант был таким.
29
Одобрительный, подбодряющий возглас (исп.).
Эстелла мастерица реплик под занавес.
Я знала, что сиеста протянется до позднего времени, а потому, едва дневная жара чуть спала, я отправилась прокатиться на машине на часок. Верх был опущен, воздух был полон пчел и птичьего пения. Я переехала через ручей, который шумел по камням между заводями, где из камышей выпрыгивали лягушки. В воде стояли лошади, хлестали хвостами и взирали на меня скорбными глазами. Повсюду вокруг вздымались пятнистые холмы, а в вышине парил орел. Было поразительно красиво и одиноко. Мне вдруг захотелось, чтобы здесь со мной был Пирс. Именно такие минуты и зацементировали наш брак, минуты, когда ничего не нужно было говорить. Я рассердилась. «Ну и дурак! – сказала я вслух, – ему же, может, никогда такого не выпадет». И если это сантименты, подумала я, то лучше они, чем быть умной.
Но ведь я никогда не верю Эстелле до конца. В ней слишком много теплоты, и она не может не любить то, что якобы презирает. По-своему, мне кажется, она завидует тому, что я чувствую к Пирсу, и вот почему она прилагает такие экстравагантные усилия, чтобы не понимать. Но какая женщина! Я воспроизвела подробно наш голый завтрак, чтобы набросать для тебя ее портрет в миниатюре. Она обладает неистощимой способностью развлекать и занимать, просто оставаясь сама собой. За обедом я рассказала о моем режиме во имя красоты и здоровья, и конечно, она засмеялась. «Но у вас же уже есть и то и другое, моя дорогая. Ну а упражнения – жизнь лучшее из упражнений. К чему развивать мускулатуру на зависть штангистам, когда вам требуется поднимать лишь бокал с вином?» И она снова наполнила мой. Способа объяснить не было, а потому я предоставила говорить ей – это она любит по-настоящему. Настроение у нее было созерцательное. В какой-то момент она спросила, не считаю ли я, что она растратила свою жизнь понапрасну. Вопрос был чисто риторический. «В таком случае, – продолжала она, – растрачивая ее, я получала огромное удовольствие и намерена поступать так и дальше». Я напомнила ей о миллионах, которые она собирала на благотворительность, о Legion d‘Honneur, [30] и т. д. «Honneur, – фыркнула она. – Тут было больше deshonneur: [31] я трахала главу государства. Ну а благотворительность, так большая часть пожертвований тоже растрачивается. В старину мы строили соборы, теперь подаем на помощь голодающим. Я знаю, что предпочла бы. Вот эпитафия для моей могильной плиты: «Эстелла, маркиза де Трухильо и Толедо, которая растратила свою жизнь понапрасну и радовалась этому».
30
Орден Почетного Легиона (фр.). Буквально «легион чести».
31
Честь… бесчестие (фр.).
Минуту спустя она уснула за столом. Мигель тихо унес ее из столовой. Было два часа утра.
А теперь утро почти миновало. У Эстеллы все спокойно. Быть может, в эту минуту она сосредоточила свое внимание на Иа-Иа и Тигре – какие философские открытия последуют сегодня? Боже, спаси нас, когда она доберется до Руальда Даля.
Мимо моего окна только что прохлопал крыльями аист, держа в клюве извивающееся лакомство, из тех, что миссис Унылая Сливовая Водка, вероятно, порекомендовала бы мне для здорового завтрака. Ну да ладно. Завтра меня ждет гимнастическая машина «наутилус» и с процентами!
А пока удачи с Томом и членистоногими.
Со всей любовью,
Рут.
Авенида де Сервантес 93 Мадрид 10 мая
Дорогой Гарри!
Жаль, что ты не будешь в свите президента, когда он на будущей неделе встретится здесь с лидерами ЕС. Но, естественно, я понимаю, твоя первейшая обязанность – утешать супругу сенатора, пока из-за международных дел он вынужден торчать в Европе. В подобных делах ты всегда был на редкость добросердечен.
Увы, мне еще не пришлось на личном опыте познакомиться с двойной ванной, но буду счастлив положиться на твои слова, что миссионерская поза в ней не рекомендуется.
Твой стихотворный опус на тему библиотекаршей показался мне изобретательным и в обычном твоем дурном вкусе. Да, кстати, неразрезанные страницы бывают только во французских книгах, а здесь Испания. И насколько мне известно, рассказ Мериме не называется «Партия в трахтрах», и действие «Партии в триктрак» в отличие от «Кармен» происходит не в Испании. Ангель же предпочитает серьезные книги и твердо намерена поступить в какой-нибудь университет, чтобы изучать историю искусства и сравнительные религии.
Нет, мое чувство юмора НЕ покидает меня всякий раз, когда я упоминаю о ней. Пожалуй, в будущем мне лучше о ней не упоминать вообще, поскольку твое чувство юмора ныряет в канализацию, стоит мне это сделать. И я бы хотел, чтобы ты прекратил называть ее моей «любовницей в пеленках». Ангель – взрослая самостоятельная женщина и категорически не моя любовница, как ты прекрасно знаешь.
Рут исчезла провести уик-энд со спившейся маркизой, оставив запакованным какой-то непонятный предмет с названием «Наутилус» на ярлыке. Это ведь какое-то глубоководное животное, обитающее в раковине? Для чего оно ей? Я со страхом жду вскрытия. Или в припадке энтузиазма она приобрела один из образчиков современной английской скульптуры, по поводу которых мне пришлось публично изливать восторги некоторое время тому назад? Вероятно, Рут решила, что я говорил от чистого сердца. Если так, то наш следующий званый обед должен быть повеселее последнего.