Соавтор
Шрифт:
Неважно. Мы идем по грибному плацдарму.
Вокруг отвратительное место. Белое солнце жарит с белого неба; от сухой жары слабо спасают комбезы-хамелеоны. Острые, слабо выветренные скалы молодого и сейсмоопасного мира, торчат вверх хищными клыками; они поросли какой-то примитивной дрянью, вроде лишайников — ржаво-бурой, сухой, пыльной, как старая тряпка. Лишайники жрут твари с сегментированным телом ящериц и шестью парами коленчатых паучьих ног — зверюги величиной с хорошего нильского крокодила. При виде нас они с гадким щелканьем кидаются врассыпную — что-то в их повадках есть тараканье, не по росту. Под лишайниками копошатся жуки — множество шевелящихся черных лапок, накрытых блестящей зеленовато-синей пластиковой каской стандартного размера. Этим все безразлично.
В ослепительном небе парят птеродактили — небольшие, не крупнее аиста, квакающие. Одни охотятся на жуков, другие отрывают на лету клочки лишайника. Вот и вся богатая флора и фауна. Но — да, не вирусы уже, сложные организмы. Пытаюсь вызвать в себе жалость к ним, уникальным, в сущности, созданиям, попавшим под горячую руку воюющим антагонистам. Плоховато выходит.
Контейнер с миной — за плечами Дн-Понго. Мина весит около центнера, как ни облегчай конструкцию; любой землянин надорвался бы — но рыцарь Кунданги несет ее с непринужденным изяществом. Ноша не делает его упругий шаг медленнее, он не сбивает дыхания, он грациозен, как крадущийся хищник. Радиация, неизменно просачивающаяся даже через четыре слоя араданта, нипочем существу, рожденному в тяжелом мире под жесткой звездой. Я стараюсь идти вровень с Дн-Понго, украдкой поглядываю на него снизу вверх, как котенок на дога. Олег тащится сзади, кажется, молча не одобряя.
Ну конечно… Его грибы, от которых у него руки-ноги трясутся и глаза блестят — это научная работа. А моя дружба с кундангианцами — это разврат. Хотя грибы — наши враги, а кундангианцы — союзники. Я понимаю, почему рыцари смотрят на меня свысока — они бойцы, да еще какие — но Олег?! Никакой физической подготовки, ходячая информационная база о грибах. Интересно, в ТП-подразделении ему говорили, что я такое и чего стою? Что у меня уже пятая диверсия, к примеру? И что я всегда открываю портал в оптимальном месте и трачу на создание субпространственного разреза не больше четырех минут? Я ни разу не ошиблась в расчетах. И нечего пялиться в спину, словно я извращенка. Сам — грибной маньяк! Навязали на шею моралиста…
Господи, да Дн-Понго же прекрасен! Под зеркальным забралом лица не видно, но я его отлично помню — у меня дух захватывает, когда рядом кундангианец. Меня жутко бесит, когда кто-нибудь из наших говорит о союзниках «черные обезьяны» или в этом духе — хочется просто взять и пристрелить подонка! Тоже мне — человек! Ненавижу расистов! Все войны, катаклизмы и прочий средневековый кошмар на Земле происходил от расистов! Это они жгли бедных женщин в газовых камерах, да еще и обвиняли в колдовстве. Недостойно тащить древнее мракобесие в цивилизованное общество, надо знать свою историю!
Ну да, жители Кунданги — тоже приматы, как и мы. И биомеханики в их телах не намного больше, чем в наших — обычные усовершенствования уязвимой природы, которые облегчают работу солдату. Ну да, кожа у кундангианцев темная — не как у темнокожих землян, а синевато-сизая. И надбровные дуги массивные, и носы крупные и широкие… ну да, как у горилл — и что?! Нижняя челюсть мощная, клыки выдаются вперед — но пока рыцарь не улыбается, клыков не видно, а у дамы их, можно сказать, и нет…Но что мне до тамошних дам!
Глаза Дн-Погно — темно-синие, блестящие, взгляд умный, цепкий и насмешливый. Копна волос, жестких, как проволока, разделена на пряди, а каждая прядь, по обыкновению кундангианских бойцов-диверсантов, обмотана кусочком нейроаналогового кабеля. Дн-Понго такой громадный… мускулы выпирают гранитными валунами, но выглядят невероятно гармонично! Будто на старинных картинах, где сцены из древних легенд: красавицу обнимает огромная человекообразная машина. Я обожаю древнюю живопись — тогда художники еще умели найти по-настоящему цепляющую тему для работы. Голографическая репродукция на стене моей комнаты: биомеханический гигант ласкает человеческую женщину на мертвом пляже, вдали — обгоревшие остовы пальм, морская вода — как вспененное машинное масло… я гляжу, и мне представляется, что это Дн-Понго и я после диверсии — влюбленные герои, задержавшиеся в мире, очищенном от грибов навсегда. Ах, прикоснуться бы к моему рыцарю хоть раз — чтобы на нас не было защиты, ни физической, ни ментальной…
Девичьи мечты, девичьи мечты… Нельзя, безнадежно любить инопланетчика!
Ксеноморф и человек — а между ними пропасть. Кундангианцы не снимают своих изолирующих скафандров даже в мирной и неформальной обстановке, потому что у них электрические органы — на ладонях, на груди у сосков, под языком. Когда-то эти природные электрошокеры помогали им охотиться, а в эротической игре они участвуют до сих пор. Обмен электрическими разрядами заменяет им поцелуи… страсть в тысячу вольт… Их бойцы нашим ребятам даже руки без перчатки не подают, хотя признали этот земной обычай — не хотят убить дружеским рукопожатием. Эмоции контролируют хорошо, но не настолько, чтобы стопроцентно гарантировать от разряда.
Не говоря уж о том, что влагалища их дам закрывает смыкающаяся мембрана. Ну да, боль в любви — штука необходимая, часто и желанная, но не до степени пытки: член у кундангианца — как штык, с роговым заостренным наростом, не считая размера… Если тебя не убьет поцелуй, то прочих нежностей точно не переживешь, девочка…
Но секс я и не планировала, экзофизиологию хорошо знаю. Просто — сладко, сладко, сладко было бы умереть от поцелуя возлюбленного! Назовите это безумием — но страсть не бывает рациональной. Чем несколько десятков серых лет в несбыточных мечтах — лучше один поцелуй, восхитительный и убийственный… Жаль, что Дн-Понго не воспринимает меня всерьез; он только усмехнется, если узнает о моих чувствах — с его-то ироническим спокойствием, самурайским чувством долга…
Я думаю во время миссии не о том.
Мы поднимаемся на скальную гряду и смотрим на колонию сверху.
Олег бормочет латинское название гриба, которое я пропускаю между ушей. Для нас с Дн-Понго, простых солдат, это «станционник»: колония — вылитая космическая база, если не присматриваться. Высокие стены тускло поблескивают в ярком свете, как темный металл — просто не верится, что это органика. Выступы на стенах имитируют маяки с прожекторами; по ночам это даже светится с электрической яркостью. Какие бактерии-симбионты снабжают гриб этим роскошным освещением — наверное, только Олег знает. Все оборудование — как настоящее, только слепые и глухие «тарелки» радаров на поддельных консолях неподвижны.
Если смотреть снизу и сбоку — немудрено и спутать. Но сверху, когда взгляд проходит над стеной, сразу видно, чем эта фальшивка отличается от настоящей станции: она представляет собой живое кольцо грибницы, имитирующей стены, с трухой и руинами внутри. В центре ничего нет, кроме гнилья — а псевдостены — это выход грибницы наружу. Гриб разрастается от центра к краям; грибница раздвигает и раздвигает границы, отмирая посередине — на земле такие кольца, заросшие грибами, называют «ведьмиными кругами», как раз с тех времен, с мракобесных. Но эти круги — ведьмины в полный рост.