Соб@чий глюк
Шрифт:
– Ты не мог не заметить, что в мире происходит что-то несуразное и совершенно неестественное.
– Нет, не заметил ничего неестественного, – ответил я.
– Как не заметил? – вспылила сестра. – То, что люди публично делают вещи, которые считаются неприличными, это, по-твоему, естественно?
– А, ты об этом! Так они делают самые естественные вещи. Диоген все это делал на рыночной площади и стал знаменитым. А то, что депутаты в Госдуме, или сенаторы в других странах, или журналисты повсюду занимаются публичной мастурбацией, меня ничуть не удивляет. Они перешли
– А обычные люди? Твой отец не Диоген и не депутат. Какого хрена он стал себя так вести?
– Не знаю. Сын за отца не ответчик.
– Ты можешь придуриваться сколько хочешь, но сейчас ты перестанешь это делать, – зловеще произнесла сестра.
– Ну, на самом деле мне не до придуриваний. У меня в офисе все перетрахались безразборно. Меня это совершенно не касается, это их личное дело, лишь бы работу делали, но они ведь обоссали лифт. Я пока всех разогнал, вызвал клининговую компанию, но что делать дальше, не знаю. Если их просто вернуть в офис, все может повториться. Прям не знаю, что делать. Может, выгнать кого-нибудь для острастки?
– Не поможет, – уверенно сказала сестра. – Какое у тебя объяснение происходящему?
– Да никакого! Сумасшествие какое-то, массовый психоз или СМИ раздувают эти истории, а они на самом деле не соответствуют реальности. С другой стороны, мой офис – дело реальное. Так что мой ответ тебе: не знаю.
– Не надейся, все очень реально. На человечество обрушилась неизвестная эпидемия, которая… Эта эпидемия вызвана странным вирусом. Вирус очень контагиозный, он сродни вирусу гриппа, но имеет серьезные отличия. И, что интересно, эпидемия началась в Москве.
– По правде сказать, в Москве и до этого в лифтах и подъездах ссали, – вяло заметил я.
– Правда, но это вряд ли было из-за вируса. Люди, которые заражаются, сначала переносят что-то вроде гриппа, а потом у них по нарастающей появляются признаки хронической болезни в виде гиперсексуальности, особенно у молодежи: потеря чувства стыда, люди ведут себя так, будто у них нет тормозов, будто они не знают о правилах приличия, иногда проявляют агрессивность. Но главное – полная потеря чувства стыда.
– Да, люди всегда какали, пукали, ссали, трахались, носили сиськи, жопы, члены, но как-то не выставляли это уж совсем напоказ. А сейчас что-то меняется, – согласился я.
– Самое интересное впереди. Мы выделили вирус. Он состоит из вируса гриппа, но еще в нем есть собачья ДНК и, – сестра сделала многозначительную паузу, – какое-то бессмысленное сочетание нуклеотидов.
– Что, совсем новый вирус? – удивился я. – А откуда же он взялся? Кто его написал?
– А вот об этом я как раз хочу тебя спросить, – сказала сестра-академик, пристально глядя мне в глаза.
– Почему меня? Я собачьими вирусами не занимаюсь, – я совсем растерялся.
Сестра проигнорировала мое недоумение.
– Мы проанализировали распространение вируса. Мы знали, что он начался в Москве, и сделали регрессионный анализ распространения. И этот анализ привел нас к твоему дому. У тебя в доме только один подъезд.
– И что? При чем здесь я? – спросил я, чувствуя, как холодеет моя печень, затем почки, а потом и глаза.
– При том. В твоем доме только две собаки: твой кобель и маленькая сучка одной из жительниц, которая никогда ничем не болеет и не болела. А у тебя был грипп, по времени как раз совпавший с зарождением вируса. И в то время, когда ты болел, вирус мутировал. На тебе. Господи, ну почему из всех людей, живущих на земле, в этой стране, в этом городе, мой родной брат оказался самым вредоносным? – закончила сестра, давая мне понять, какая я все-таки сволочь.
– Подожди, что ты мутишь! Ну при чем здесь моя собака, при чем здесь, что я болел? Бред какой-то. Давай возьмем ДНК моего пса на анализ.
– Уже взяли. Полное совпадение!
– Когда? – удивился я.
– Это забота того самого мужчины, который сидит сейчас в приемной и терпеливо ждет, когда мы закончим разговор. И по результатам нашего разговора он решит: едешь ты к себе домой или он везет тебя в Лефортово, чтобы вернуть тебе память, – вкрадчиво сказала сестра.
– За что в Лефортово? Вы что, охренели совсем, что ли? Полный беспредел! – возмутился я, в душе осознавая, что дела выходят из-под контроля, и чем все может кончиться, совершенно не ясно.
– Давай говори, как ты смешал свою ДНК с собачьей? – строго спросила сестра.
Тут даже страх Лефортово не мог меня удержать:
– Ты совсем охренела! – закричал я. На звук моего голоса в кабинет вошел вышеупомянутый офицер из приемной. – Ты хочешь сказать, что я трахал свою собаку? Ты что? Даже наша мать не пришла бы с таким подозрением!
– По обмену ДНК больше похоже, что твой пес трахнул тебя, – ехидно заметила Ксения.
Я посмотрел на офицера:
– Везите меня в Лефортово.
– Не надо горячиться. Сейчас, конечно, нравы распущенные, но мы и в мыслях не можем допустить, что вы вступили в интимные отношения со своей собакой, – спокойным голосом сказал офицер. – Но передача ДНК состоялась.
Он сделал паузу.
– Постарайтесь вспомнить, что могло произойти в вашем доме. Может, он обоссался, потому что вы болели и не вывели его вовремя, или обосрался, а вы стали за ним убирать? Понимаете, о чем я говорю? Это очень важно.
– Я болел, все было как в тумане, плюс еще семейные обстоятельства неожиданные, – растягивая слова, начал я.
– Это какие у тебя семейные обстоятельства? – переспросила сестра.
– Артему Георгиевичу изменила жена с другом детства, – по-деловому сказал офицер. – Вы не волнуйтесь, Артем Георгиевич, постарайтесь вспомнить дни, когда вы болели. От вас, скорее всего, заразился ваш отец, значит, что-то произошло до его прихода.
– А, Светка тебе рога наставила! И правильно сделала. Терпеть такого кретина, как ты, – не удержалась сестра.
– Ксения Георгиевна, не надо сейчас затевать семейные разборки, – спокойно сказал офицер. – Итак, Артем Георгиевич, постарайтесь вспомнить тот день, когда пришли ваши родители. Что вы делали?