Собачьи радости (Избранное)
Шрифт:
В зале кто-то всхлипнул.
– Не нужно слез, товарищи! Ефимова до сих пор жива! Хочется, чтобы этот торжественный день запомнился ей надолго! Поэтому давайте вручим ей ценный подарок в размере ста десяти рублей, пожелаем дальнейших успехов, а главное, как говорится, - здоровья! Введите именинницу!
Под грохот аплодисментов два дружинника вывели Марью Ивановну на сцену и усадили в кресло.
– Вот она - наша гордость!
– Голос директора зазвенел.
– Посмотрите, разве дашь ей сто сорок лет?! Да никогда! Вот что делает с людьми забота о человеке!
Последний раз
Чем ближе к школе, тем больше нервничала Галина Васильевна. Она машинально поправляла вовсе не выбившуюся из-под платка прядь и, забывшись, разговаривала сама с собой.
"Когда это кончится?! Недели нет, чтоб в школу не вызвали! В шестом классе такой хулиган, а вырастет?! И балуешь, и бьешь, и как по телевизору учат, - мучаешься! Все впустую! Да и бить-то осталось полгода, а потом вдруг сдачи даст? Вон какой здоровый! В Петра пошел!" - с гордостью подумала Галина Васильевна.
Поднявшись по лестнице, она долго еще стояла перед кабинетом директора, не решаясь войти. Но тут дверь распахнулась и вышел Федор Николаевич, директор. Увидев Сережину маму, он улыбнулся и, подхватив ее под руку, втащил в кабинет.
– Дело вот в чем...
– начал он.
Галина Васильевна напряженно смотрела в глаза директора, не слыша слов, стараясь по тембру голоса определить величину материального ущерба, нанесенного Сережкой в этот раз.
– Такое в нашей школе случается не каждый день, - говорил директор. Да вы садитесь! Оставить этот поступок без внимания мы не хотим.
"Тогда за стекло десять рублей, - тоскливо вспоминала Галина Васильевна, - потом Куксовой за портфель, которым Сережка Рындина бил, восемь пятьдесят! Нанесение телесных повреждений скелету из кабинета зоологии - двадцать рублей! Двадцать рублей за килограмм костей! Ну и цены! Да что я, миллионер, что ли?! "
– Вы послушайте, какое письмо мы получили...
– донеслось до Галины Васильевны.
"Боженька!
– задохнулась она.
– Что ж это за наказание такое? Тянешь его одна с трех лет! Вся жизнь для него! Одеть, обуть, накормить, чтобы как у людей! Себе ведь ничего, а он..."
– "Дирекция металлического завода, - с выражением читал директор, просит объявить благодарность и награждает ценным подарком ученика вашей школы Паршина Сергея Петровича, совершившего геройский поступок. Сергей Петрович, рискуя жизнью, вынес из горящего детсада один троих детей..."
"Один - троих", - повторила про себя Галина Васильевна.
– И как один с тремя справился?! Вылитый бандит! Почему у других дети как дети? У Кирилловой Витька на трубе играет! У Лозановой девочка, как придет из школы, так до вечера спит! А этот где целыми днями пропадает?! Пианино в комиссионке купила. Старенькое, но клавиши есть! Так хоть раз без ремня сел?! Гаммы наизусть не исполнит! "Слуха нет"! А что у него есть?!"
– Вот так, уважаемая Галина Васильевна! Какого парня мы с вами воспитали! Троих детишек из огня вынес! Такого в нашей школе еще не было! И мы этого так не оставим! Завтра же...
"Конечно, не оставите, - зажмурилась Галина Васильевна.
– Небось, двадцать пять рублей вынь да положь! Сейчас скажет: "Чтоб последний раз!" А дома опять за Сережкой с ремнем бегать и бить, если догоню. А он кричать будет: "Мамочка! Последний раз! Мамочка!" Господи! А потом опять все сначала! Вчера в саже и копоти явился, будто трубы им чистили! Лучше бы умереть..."
– Жду его завтра утром перед торжественной линейкой. Там все и объявим!
– улыбаясь, закончил директор.
– Товариш директор! Последний раз!
– Галина Васильевна вскочила, машинально комкая в руках бланк, лежавший на столе.
– Слово даю, больше такое не повторится!
– Ну почему?
– Директор нежно разжал ее кулачок и забрал бланк.
– Если мальчик в тринадцать лет совершил такое, то в будущем на что он способен?! Представляете, если бы все у нас были такие?
– Не дай бог!
– прошептала Галина Васильевна.
Директор проводил ее до дверей, крепко пожал руку.
– Вы уж дома сыночка отметьте как сможете!
На улице Галина Васильевна постояла, глубоко дыша, чтобы не расплакаться.
– Был бы муж, он бы отметил как положено! А я баба, что с ним сделаю? У всех есть отцы, а у него нет! Вот и растет сам по себе! Ну, выпорю... Она зашла в магазин, купила две бутылки молока и одно пирожное с кремом.
– Выпорю, потом дам молока с пирожным - и спать! А там, глядишь, перебесится, человеком станет...
Кто там?
Галя еще раз проверила, закрыты ли окна, спички спрятала и, присев у зеркала, говорила, отделяя слова от губ движениями помады:
– Светочка, мама пошла в парикмахерскую... Позвонит приятный мужской голос, скажешь: "Мама уже вышла". Это парикмахер... Позвонит противный женский голос, спросит: "А где Галина Петровна?" Это с работы. Скажешь: "Она пошла в поликлинику... выписываться!" Не перепутай. Ты девочка умненькая. Тебе шесть лет.
– Будет семь, - поправила Света.
– Будет семь. Помнишь, кому можно открывать дверь?
– Помню, - ответила Света.
– Никому.
– Верно!
– Галя облизнула накрашенные губы.
– А почему нельзя открывать, не забыла?
– Бабушка говорит: "По лестнице нехорошие бандиты с топорами ходят, прикидываются водопроводчиками, тетями, дядями, а сами распиливают непослушных девочек и топят в ванне!" Правильно?
– Правильно, - сказала Галя, прикалывая брошку.
– Бабушка хоть и старенькая, руки дрожат, посуду всю перебила, но про бандитов верно долдонит... Недавно в одном доме три водопроводчика пришли чинить телевизор. Мальчик открыл...